— Это был сам Акоста! — воскликнул Розенблюм, делая шаг вперед. — Он обращался с тобой, как с равным!

— Полезай первым, — сказал Валентин, неодобрительно глядя на перепачканную еще у жрецов веревочную лестницу. Потом хлопнул себя по лбу и одним щелчком пальцев отряхнул грязь. — И давай договоримся — впредь от меня ни на шаг! Пока Акоста обращался со мной как с равным, ты изволил чуть не загнуться от обыкновенной «серой отравы»!

— Это была вовсе не «серая отрава»! — прокричал Розенблюм со спины пряпа. — Акоста подарил нам новое заклинание!

Валентин фыркнул и, покачав головой, полез следом за Розенблюмом. Маги Побережья и впрямь иногда преподносили друг другу такие вот «подарки» — смертельное заклинание в физиономию. Успеешь разобраться — подарок; не успеешь — естественный отбор.

— Ну так тем более, — огрызнулся Валентин, забравшись в свое сиденье. — Не отходи дальше чем на два шага, понял? Убьют же!

Хотя нет, подумал Валентин про себя. Вряд ли его убьют. Согласно Пророчеству, убьет как раз сам Розенблюм. Какого-то там «вождя».

— В Храм Вечности? — спросил Розенблюм, держа в руке иглу управления.

— В Храм, в Храм, — кивнул Валентин. Розенблюм вонзил иглу в нужное место, пряп загудел, набирая скорость, а Валентин устроился в кресле поудобнее и неожиданно для самого себя закрыл глаза. Ему захотелось спокойно подремать — быть может, в последний раз перед очередными великими подвигами. Кто знает, что написано в катренах Марвуда? «С белым гневом и черной душой, не поужинав, не похмелившись, он отправился в бой роковой»…

— Ты узнал новые катрены? — требовательно спросил Розенблюм.

— Только один, — пробормотал Валентин, не открывая глаз. — Хранитель: Марвуд. Текст: последний талисман из четырех, сокрытый Вечностью, вновь обретет свободу, и сможет выбирать себе раба.

Розенблюм издал короткий стон, но Валентин предпочел не вмешиваться. Он выровнял дыхание, подготовил тонизирующее заклинание и нежился в кресле, расслабляя мускул за мускулом, обмывая теплом и бодростью каждый кусочек своего тела. Давно надо было побездельничать, подумал Валентин, от этих непрерывных встреч того и гляди голова закружится. Вот поговорю с Марвудом, а потом передам слово товарищу Маузеру.

— Фалер, — тихо сказал Розенблюм. — Мне страшно.

Валентин чуть не выпал из кресла. Тонизирующее заклинание расплескалось по всему телу, вышибив дремоту прочь. Валентин открыл глаза и уставился на своего подмастерья:

— Что-о?

— Мне страшно, — повторил Розенблюм. — Когда наступает Время Темных Сил, талисманы подчиняют себе своих повелителей.

Валентину мигом представилась Шкатулка, выпускающая в него свои шарики и отдающая идиотские приказания. Может, оно и к лучшему, что Шкатулка осталась дома?

— Это понятно, — сказал Валентин. — Страшно-то почему?

— Лигийский Перстень сделает тебя своим рабом, — сказал Розенблюм.

— И ты никогда не узнаешь полного текста Пророчества, — усмехнулся Валентин. — Есть чего испугаться!

— Перстень помешает тебе исполнить Пророчество, — продолжил Розенблюм. — Ты не должен к нему прикасаться!

— Однако! — воскликнул Валентин. — Подмастерье ставит условия мастеру!

— У тебя в руках Жезл Повиновения, — воскликнул Розенблюм, — в твоем кармане Перчатка, твоя защита отразила заклинания самого Акосты! Зачем тебе еще и Перстень? Нельзя идти в бой с двумя мечами в одной руке!

— Успокойся, — сказал Валентин, сообразив, что Розенблюм действительно близок к панике. — Во-первых, я и так уже в рабстве у Пророчества; а во-вторых…

— Поверь мне, Фалер, — сказал Розенблюм, прикладывая руку к сердцу, — я никогда еще не испытывал такого страха. Я боюсь этого Перстня! Он может оказаться сильнее Пророчества!

Может, мысленно согласился Валентин. Время Темных Сил, тут все что угодно может случиться. Бойся, не бойся, все едино.

— Хорошо, — сказал Валентин, решив закончить этот бессмысленный диалог. — Когда я захочу прикоснуться к Перстню, ты будешь рядом со мной. И если ты снова ощутишь страх, я оставлю Перстень другим кандидатам. У него и без меня неплохой выбор рабов!

— Я уничтожил бы его, если б смог, — сказал Розенблюм, опуская руки. — Все зло, что творится в Эльсане, — от этого Перстня. Я удивляюсь твоей беспечности, Фалер. Ты был в Ампере, ты должен знать, что это такое — талисман, вырвавшийся на свободу.

— Именно поэтому я спокоен, — повысил голос Валентин. — Я знаю, как обращаться с талисманами.

— Тогда, — сказал Розенблюм, — присмотри за Перчаткой. Она только что залезла тебе в рукав.

Валентин вздрогнул всем телом и в ужасе схватился за правую руку. Действительно, под толстой тканью костюма шевелилось что-то мягкое; Валентин замахал рукой, пытаясь вытряхнуть Перчатку из рукава, но та держалась крепко. Валентин опустил левую руку за пазуху, просунул ее в правый рукав и перехватил Перчатку на уровне бицепса; она тут же отозвалась легким дрожанием, и Валентин почувствовал мгновенный прилив сил.