— У меня есть вопрос, — тихо сказал Валентин, воспользовавшись предоставившейся паузой.

— Спрашивай, — громко сказал Хеор, словно отдавая приказ. — Спрашивай как можно больше — быть может, это твоя последняя возможность.

Дай-то Бог, с иронией подумал Валентин. Да только навряд ли.

— Талион тоже был твоим учеником? — задал Валентин вопрос, беспокоивший его уже несколько недель.

— Талион был Первым учеником Великого Черного, — спокойно ответил Хеор. — Великий Черный не считался великим магом и потому мог иметь сколько угодно учеников. Он обучал их заклинаниям.

Последние слова прозвучали в устах Хеора как приговор. Валентин понял, что на этом тема учеников Великого Черного окончательно закрыта.

— Чем ты отличаешься от прочих великих магов? — спросил Валентин, решив зайти с другого конца. — Почему ты позволяешь мне задавать вопросы?

Черный шарик раздулся до размеров футбольного мяча.

— В отличие от прочих магов, — раздался из глубины мяча тихий, проникновенный голос, — я прошел свой Путь до самого конца. Я вступил в бой с Избранным и победил.

Валентин сжал губы, сдерживая презрительное фырканье. Великие маги редко бросают слова на ветер; если Хеор считает, что победа над Габриэлем Серым — высшее достижение в его карьере, значит, она и впрямь чего-то стоит.

Ну еще бы, подумал Валентин через мгновение. Сотни лет Избранные были всевластными хозяевами Побережья; великие маги, в незапамятные времена считавшиеся богами, оказались бессильны перед талисманами. Неудивительно, что победа над Избранным постепенно превратилась в миф, в недостижимый идеал совершенства для каждого великого мага.

Для каждого? Валентин мигом вспомнил Акосту и покачал головой. Верховный маг Побережья нашел иной, еще более недостижимый идеал, выбрав себе в противники саму Природу. И, что самое интересное, я сам поступил точно так же. Вот только стоит ли говорить об этом Хеору, спросил себя Валентин — и решил, что не стоит.

— А теперь, — едва слышно произнес Хеор, — поговорим о тебе.

Валентин вздрогнул, ощутив внезапный приступ страха. Казалось бы, что такого мог знать Хеор, проведший последний месяц в бутылке за тысячи километров от Побережья? Что нового мог он сказать о Великом Фалере? Но Валентин чувствовал себя так, как если бы у его ног разверзлась пропасть.

В следующее мгновение он полетел вниз.

— Твой Путь также подходит к концу, — сказал Хеор и съежился до своего обычного размера — со среднее яблоко.

Валентин вцепился в подлокотники кресла и ничего не ответил. Хеор произнес обычную, ничего не значащую фразу — но голова Валентина стала вдруг легкой-легкой, а тело застыло в неудобной позе без малейшего желания ее поменять.

Хеор хранил молчание, в полной мере сознавая воздействие своих слов. Валентин тупо смотрел перед собой, с каждой секундой все больше удивляясь своему состоянию. Да что это со мной, подумал он наконец; пора бы привыкнуть к ритуальным формулировкам!

Валентин тряхнул головой, и Хеор тут же заговорил снова, постепенно повышая голос.

— Увидев тебя, я понял, что ошибся. Я понял, что в мире есть нечто посильнее Избранных. В твоих глазах я прочитал будущее Избранных; все они были мертвы, еще не зная об этом. Я позволил тумнарку коснуться моего тела — ведь мой Путь был уже завершен. Я принял смерть, чтобы избавиться от боли разочарования — мой Путь оказался не самым трудным. Но я ошибся во второй раз! — Черный шарик подпрыгнул на полметра и закрутился в воздухе, словно подхваченный маленьким смерчем. — Ты вернул меня к жизни! Да, именно ты, — воскликнул Хеор, заметив робкую попытку Валентина приподнять руку. — Талион передал мне свою жизнь, но именно ты наполнил ее Силой. Ты — мой убийца, ты — мой спаситель; этих двух знаков хватило бы любому, но я ждал третьего. Я не мог поверить, что именно мне, Хеору Бессмертному, адресовано древнее проклятие.

— Какое именно? — спросил Валентин, пользуясь первой же возможностью превратить монолог в диалог. Ему уже порядком надоело внимать патетическим речам экзальтированного волшебника. Подумаешь, не тот Путь завершил; кто мешает-то новый выбрать?

— Кто воспитает Мага Тьмы, тот никогда не вкусит смерти, — произнес Хеор чужим, потусторонним голосом. — Маг Тьмы — это Сын Тьмы, пришелец, ставший великим магом. Я с самого начала знал, кто ты такой, Валентин Шеллер. Знал и боялся, — голос Хеора дрогнул, и Валентину впервые за все время знакомства стало жалко великого мага. — Два знака было дано мне, но я ждал третьего.

— Надо полагать, ты его дождался? — спросил Валентин.

— Нет, — громко ответил Хеор.

Валентин недоуменно захлопал глазами:

— Как это — нет?

— Ждать третьего знака уже недостойно великого мага; но дождаться его — значит признать себя полным ничтожеством, — пояснил Хеор. — Я победил свой страх и сам пошел навстречу судьбе. Я подготовил испытание, которое должно было закончиться твоей смертью. Помнишь бой с Полиремом?

— Еще бы, — поежился Валентин.

— Это я направлял его Силу, — сказал Хеор. — Я заставлял его биться насмерть.