– Например, о чем?

– Да о чем угодно – о жизни, о счастье. Ведь всем хочется быть счастливыми, но лишь немногие знают, как этого достичь.

Софи пристально посмотрела в его глаза, и ее левая бровь поползла вверх. Защита в виде сарказма была включена на полную.

– Да, очень интересное предложение, – тихо с придыханием сказала она. – Мы выпьем кофе, поговорим о погоде, потом трахнемся и разбежимся в разные стороны, не вспоминая друг друга никогда. Извините, вы не по адресу, это не мой формат, – выдохнула она, освободив наконец руку, развернулась и пошла прочь от этого незнакомца.

Она зашла в свой кабинет. Опустившись в кресло, достала сигарету и медленно затянулась. Сигарета долго тлела в ее изящных палацах, заполняя пространство едким запахом. Было трудно понять, что именно с ней сегодня произошло. Почему этот человек, который взялся непонятно откуда, почему именно с ней и почему именно о счастье? Но самое главное, что не укладывалось в голове: почему ее это так задело и она до сих пор об этом думает? Мало ли ловеласов цепляли на улице барышень с целью хорошо скоротать время. Но мысль о нем занозой засела в голове. Его глаза до сих пор словно были перед ней. А его слова? Как он мог так говорить о счастье? Никто и никогда не говорил о нем так уверенно, как он. Откуда он мог знать, что это такое?! Он баловень судьбы, получающий все сполна, без малейшего напряжения, каждый холеный мускул его тела говорил об этом. Его взгляд светился уверенностью и любовью к себе. А счастье… это же через боль, через страдания, только на контрасте человек мог понять всю суть этого состояния…

– Точно влюбилась за 0,12 секунды, – встряхнула головой Софи и затушила уже и так потухшую сигарету.

Размышления Софи прервала Сьюзи, секретарь и ассистентка. Это была тихая девушка с обычной внешностью, с обычным умом и обычным восприятием счастья, без боли, страданий и радости. Ровно, спокойно, никак. Встряски и эмоции, казалось, не были присущи ей вовсе. Наверное, самое большое горе она испытывала, когда смотрела мыльный сериал со всеми сложностями жизни. Она была старше Софи года на три. Сьюзи очень уважала свою начальницу, хотя часто недопонимала ее поведение и восприятие окружающего мира, но это было сугубо личное ее ощущение, которое она держала при себе, опасаясь потерять довольно престижную работу.

– У вас сегодня два посетителя. М-р Хоффман приедет к одиннадцати часам. И еще на прием записалась девушка по имени Мари. Она будет к часу дня, по-моему, у нее депрессия в сложной форме, – высказала Сьюзи свое мнение. Она всегда пыталась устанавливать диагнозы сама, хотя часто ошибалась.

Софи была психологом. Успешным, состоявшимся психологом. Именно этим ремеслом она зарабатывала себе на жизнь, и зарабатывала, в общем-то, неплохо. Она очень рано поняла, кем хочет быть в своей жизни, и пошла по намеченному пути. Софи четко знала, что может помогать людям решать их проблемы, и у нее это неплохо получалось. Окончив учебное заведение и получив диплом, который официально подтвердил ее призвание в жизни – «психолог-специалист», она вошла в деятельность со всем рвением, но столкнулась с проблемой, к которой не была готова.

Всем хотелось избавляться от душевных проблем за один миг, и все желали жить легко и спокойно. И требовали этого от нее. Они возлагали огромные надежды на беседы с ней, не понимая, что этим можно было лишь немного облегчить их состояние. А решение личных проблем – это титанический труд самого человека. Психолог в этой связке был всего-навсего проводником. Но Софи выслушивала их нереальные просьбы, видела, как они надеются на нее, и очень страдала, когда не могла объяснить, что она не всемогуща. Она не могла щелкнуть пальцами и освободить их от этих душевных страданий. Но люди хотели все и сразу. От ощущения своей беспомощности и бессилия Софи часто чувствовала уныние. Она не могла помочь клиентам в полной мере, так, как они того хотели. Как профессионал она знала, что не имела ни малейшего права пропускать все это через себя, но по-другому просто не могла. Каждая боль, принесенная клиентом, становилась ее болью, она так же мучилась и страдала, как эти несчастные. «Зеркалить» проблемы клиента получалось не всегда. И каждый раз, зарекаясь больше не впускать к себе в душу этих людей, она опять и опять открывалась, обнажая сердце, впуская в него эти мучения.

М-р Хоффман был мужчиной лет 60-ти. Он ходил к Софи на консультацию очень часто, скорее всего, не из-за каких-либо проблем (которых у него практически не было), а ради престижа и приятного проведения времени в компании милой барышни.

Беседы их чаще всего сводились к сексуальным победам в молодости этого человека и никогда не затрагивали тему счастья и особых душевных переживаний. Софи внимательно слушала его часто повторяющиеся истории, затем они мило прощались друг с другом, долго обмениваясь любезностями.

Вся ее работа заключалась в слушании. Она профессионально овладела данным искусством и получала от этого удовольствие. Слушала она всегда именно так, как того требовала ситуация, и никогда не ошибалась, точно зная, кого и как нужно было слушать.

Но сегодня это оказалось проблемой. Глядя на клиентов, она видела их лица, открывающиеся рты, но все это перекрывал голос Жака в ее голове, а перед глазами все так же четко стояли его глаза.

«Боже, я точно схожу с ума», – подумала Софи, докуривая сигарету и понимая, что работать сегодня будет очень тяжело.

– Ничего нет! Впереди ничего нет! – начала, захлебываясь и глотая слова, Мари.

Это была маленькая хрупкая девушка с бледным лицом и воспаленными глазами. Софи сразу поняла, что о депрессии не могло быть и речи. Все было намного сложнее. И, следуя этическим принципам деятельности психолога, она должна была направить Мари к хорошему психиатру и забыть о ней. Именно так она поступала, когда видела, что люди серьезно больны. Она была психологом, а психолог не дает людям заболеть, но он их не лечит. Однако Софи, несмотря на этику, не двигаясь, сидела в кресле и продолжала слушать.