Брэдлоги давно уже научились общаться между собой, добывать огонь и жарить мясо. Они хорошо освоили свою территорию и продолжали изучать ближние холмы. По ночам романтично настроенные брэдлоги разглядывали звёзды и просили Верховного о милости и сострадании к их немногочисленному племени. Иногда в ночном небе вспыхивали маленькие искорки, но они были не рядом со звёздами, а гораздо ближе к земле. Эти искорки проносились где-то на границе степи и далёкого леса, где жили Люди-Кошки. Поначалу на эти огоньки не обращали внимания, а потом Сильнейший объявил народу, что искорки – это послание Верховного для поддержания Веры брэдлогов. Приближаться к огонькам Сильнейший строго запретил и назвал их Верховной Защитой от Людей-Кошек. Воинствующие Кошки не преследовали своих изгнанников, и рядовые брэдлоги поверили, что заклятого врага остановили Защитные Огоньки Верховного. Вера брэдлогов укреплялась. Сильнейший, как посредник между племенем и высшей силой, приобретал всё большую власть над сородичами. Племя безоговорочно подчинялось новым законам и безропотно выполняло любые приказы и наставления. Стадный инстинкт у взрослых брэдлогов всё ещё оставался самым сильным чувством. Но молодое поколение, знавшее о войне с Людьми-Кошками лишь понаслышке, уже не понимало опасности оказаться наедине с врагами, и смело гуляли по степи в одиночку. Бродя среди холмов только в компании со своими мыслями, юные брэдлоги научились сомневаться, оценивать ситуацию и задавать вопросы. «Почему?» – и родители не знали, что ответить. «Зачем?» – и деды вновь становились тупыми животными, загнанными в угол простым словом.

Но однажды, самый смышленый из юношей – Эрл, во время речи Сильнейшего, прервал его и спросил – А ты прав? – Эрл был первым, кто позволил себе усомниться в силе и правоте их лидера.

Племя замерло от ужаса, старые брэдлоги упали навзничь и закрыли дрожащими руками головы, ожидая кары Верховного. Но небо по-прежнему оставалось чистым и безоблачным. Оно не разразилось ни огненным дождём, ни грохотом камнепада. От этого брэдлогам стало ещё страшней. Они вжались в сухую землю и ждали, когда она разверзнется и поглотит их, раз небеса отвернулись от мятежного народа. Но земля всё также оставалась спокойной и не принимала их жертвы.

– От нас отвернулись и небо и земля, – прорычал пришедший в себя Сильнейший. – Верховный помилует нас, если Эрл покинет племя. Уходи с наших земель и никогда больше не возвращайся к нам, иначе на тебя свыше снизойдёт огненный столб и поглотит тебя вместе с твоими родителями. – И всё племя грозно ощетинилось на юного бунтаря.

Эрлу не оставалось ничего, кроме того, как выполнить приказ Сильнейшего. Он побрёл вдоль холмов, в ту сторону, куда каждый вечер Светило уходило спать. В его душе бродили сомнения, но не было пока сил дать прямой отпор Сильнейшему. Эрл всё ещё оставался запуганным брэдлогом, который не знал, что ждёт его в стране спящего Светила и как он будет дальше жить в полном одиночестве…

Наконец-то раздался долгожданный звонок. Илья медленно встал, неторопясь подошёл к двери и открыл её. На пороге стояло ангельское юное создание. Светлые джинсы обтягивали узкие бёдра и стройные, длинные ноги. На прямых, худеньких плечиках болталась необъятных размеров ярко-оранжевая футболка. Тряхнув длинной чёлкой, голубоглазое очарование пролепетало – Привет, папуля! – И протянуло милую мордашку с пухлыми губками для поцелуя.

– Сначала зайди, потом лезь целоваться, – ласково сказал Илья и, закрыв дверь, шлёпнул по тощей попке. – Это за папулю. Просил ведь – не называй меня так.

Оранжевый мотылёк прошуршал в комнату и, закинув ноги в кедах на низкий столик, развалился в кресле. Из огромного рюкзака появились две баночки коктейля. – Хлебни, Илюша, и не обижайся на меня, – озорные глазки блестели, как у нашкодившего котёнка. – Ты же знаешь, что я обожаю тебя дразнить. Ты такой секси, когда злишься.

– И поэтому твои кеды лежат на моём столе?

– Да-да-да! – Красные кеды выписали пируэт в воздухе и опять приземлились на прежнее место. – Я хочу, чтобы ты их снял!

Илья присел на пол и, развязав белые шнурочки, аккуратно поставил обувь рядом с креслом. – А сейчас мы немного разомнём маленькие ножки, – Илья пощекотал босую ступню. – И они побегут на кухню готовить ужин.

– Вот так всегда, – голосок задрожал от обиды. – «Малы-ы-ыш, мне пло-о-охо!» Летишь, торопишься, а тебе всего лишь кухарка нужна! Готовь сам, – пухлые губки надулись в обиде.

– Хорошо, я сам, – у Ильи заметно улучшилось настроение. – Но ты пойдёшь со мной. – Он подхватил на руки брыкающегося чертёнка и потащил свою лёгонькую ношу на кухню.

Ночью Илья неожиданно проснулся и, увидев перед собой худенькую спинку, не удержался и подул вдоль позвоночника. Он помнил, кто лежит рядом с ним, но почему-то вздрогнул, когда увидел обернувшееся к нему юное заспанное личико.

– Мур-р-р! – длинные руки обняли его за шею, и хрипловатый со сна голосок обиженно прошептал – Ты как будто не меня хотел увидеть.

– Что ты, Малыш, спи спокойно. – Илья погладил пушистую головку, лежащую у него на плече, и закрыл глаза. Но сон не шёл. В голове крутилось одно и то же. И никак не давало уснуть. Худенькие плечи, изящный изгиб спины, оттопыренные джинсы и уверенный взгляд сильной женщины… Это было очень странно, но Илья никак не мог забыть Александру…

Внешне в её жизни ничего не изменилось. Те же джинсы и кроссовки, та же опостылевшая работа. Приходяще – уходящий муж, дети и даже причёска остались прежними. И только она знала, что в ней изменилось самое главное – она больше не Сашка. АЛЕКСАНДРА. Её имя звучит по-королевски гордо и красиво.

Как-то за очередным чаепитием Марья заметила – Сашенька, у тебя изменилась походка и взгляд у тебя теперь, как у принцессы крови – слегка надменно и в то же время насмешливо.