Шрифт:
Луч
Второй шаг. Чувственное
Одиночество
Одиночество
Женское одиночество
Мужское одиночество
Мужское одиночество
Гладиатор
Кровь на песке
Жизнь моя
Бык на арене
В стыдливости одетый краскускользил с небес полночный луч,надев на лик страданий маскус названьем сокровенным – грусть.Луч серебром окрасил землю,забился в тень, закрыв глаза,в холодной пышной колыбелизабыл совсем про небеса.Во сне сопит, под щеку руку,картины вьются в голове,быть может, видит в поле вьюгу,а может, муравьёв в траве.Сопит младенцем и не знает —Рассвет давно лишился сна,Давно уж надевает платье,Давно бледнеет и луна.
Одиночество меря шагами,спотыкаясь отсутствием слов,что-то нежное, впрочем, слагаю,чтобы, может, поведать потом.Жажду бега в ускоренном темпе,погружаясь в нирвану разлук,Разрываю я кокон безверьяоплетением страждущих рук.Уповаю и верю в спасенье,от надежды забыться б, от бед,но напугана бешеной трелью,разрывается сердце в ответ…
К чужим не имела постелям пристрастья,но жизнь в одиночестве грустью полна,и вот расточаю и смех, и объятья,чтоб ночью не думать: « я снова одна».Чужим поцелуям подставлены губы,без страсти вливаюсь в чужие уста,сегодня послушной я буду… и глупой.…И снова ушедшая ночь не пуста.Чужое «прости» в опустевшей постели,под утро исчезнет опять в никуда,исчезнет и запах пьянящего хмеляи щёку пометит немая слеза…А годы проходят, они не чужие,душа улетает туда, в небеса,и радость, и счастье становятся злыми,душа улетает вслед горьким слезам…
Я, наверно, смертельно усталГрузу лет подставлять свои плечи,Видеть злобный судьбины оскал,Что собою мне сердце калечит,Я устал от сомнений в душе,От неверия в близость надежды,От того, что теряю ужеВ океане мечтаний мятежных.Я устал разрываться навзрыд,Замыкаться в себе, как улитка,И испытывать бешеный стыд,Что висит надо мною, как пытка.Я, наверно, хочу умереть,Тяжело быть по жизни ведь лишним,Лучше сразу прервать круговертьЭтой в горечи правильной жизни.
Ревут трибуны, рвут мне вены,на грани жизнь, на волоске,усталость больно сводит членыи меч дрожит давно в руке.Отброшен щит теперь ненужный,струится кровь по животу,толпа к паденью равнодушна,победа ей лишь по нутру.Кружусь, потом стою на месте,ногам споткнуться бы пора,одна распорота до кости.вторая пикой сражена.Но я упорно лезу в драку,пока теплится жизнь во мне,уж лучше бросится в атаку,чем извиваться на песке.Пусть кровь струёй бежит за мноювторою тенью, но я живи не стою к врагам спиною,издав прощальный в беге крик.Вот я устал, и сил нет боле,последний мой остался взмах,и меч летит послушный воле,и смерть моя горит в глазах.
Арена, круг песчаный,тореро, шпага, смерть,струится кровь фонтаном,рукав помечен в медь.Игра теней и света,горячечный азарт,смерть, словно эстафета,и замер крик в глазах.Рога острее пикиидут на абордажи надо стать великим,вот в этот миг, сейчас.В испуге столбенееттрибунная толпа —минута откровеньяно смерть порой слепа.Карающей громадоймчит бык на гордеца…тореро в шаге… рядом…и вот на гладь песка,за алой каплей каплячернеет на глазах,поднята в воздух сабля…улыбка на губах…
Жизнь моя! Ты идёшь из откуда в куда?Из бескрайних полей зеленеющих юга?Из предгорий, с которых приходят снегаи несётся по травам холодная вьюга?Жизнь моя! Ты – осколок, отбитый от дней,наслаждение, ставшее болью и кровью,и закончишься жарким бегом ярких смертей,заслонившись от света извечною тьмою.Жизнь моя! Ты сегодня, как дева, добра,та, что нежно чесала бока грубой щёткой,а потом заострили к сражению рога,раззадорили бешенство кожаной плёткой.Жизнь моя! Из боя выйдет только один,а второй на арене объятия смертираспахнёт, время возьмёт его молодым,вопреки уходящей твоей круговерти.
Он в Бога верует, но проливает кровь,я же – язычник- бык с острейшими рогами,он носит крест во избежание грехов,я бью копытом землю и хожу кругами.Капоте алое живёт в его рукеи жало острое вторую украшает,но вижу – смелость вся висит на волоске,и шепчет что-то он о кущах дивных рая.Глаза застыли, из ноздрей струится пар,тяжёлой поступью прошёлся по арене,по шкуре солнечный бежит змеёй пожари рад я в жизни безвозвратной перемене —прольётся чья-то кровь сегодня на песок,а я стою и вижу толпенные лица —один большой ревущий безобразный рот,вот он, слепец, теперь действительный убийца.