Прислушался. Раздался бодрый возглас:

— Ну как, стервы, проспались?

— Не волнуйся за нас, ублюдище, — последовал нежный ответ. — Иди лучше вон с тем придурком разберись.

— С Люмпом?

— Да нет! С хозяином.

— С кем?

— С хозяином квартиры этой. Как его… С Холеным.

Молчание.

— Врете, — и через некоторое время. — Где он?

— В ванной. Мы его заперли.

— И как?

— Пока молчит.

Мужской голос казался знакомым. Уверенный, наглый голос.

— Выпустите! — крикнул Холеный.

Приблизилось топанье, дверь открылась. Несомненно, новый гость был знаком. Низкорослый, плотный, со взбитыми волосами. Правильно, девочки же говорили! Голяк — такая кликуха, а настоящее его имя…

— Костя! — сказал Холеный. — Что это… — он вспомнил приличествующую ситуации грубость, — за драные мочалки под моей крышей?

Голяк долго вглядывался — изучал, припоминал, удивлялся. Наконец, решил поработать языком:

— У Люмпа спрашивай, это он с ними живет. А ты… У кого прятался, чистюля?

— Путешествовал.

— В астрале?

— Почти.

— Расскажешь?

Вновь повеяло странной надеждой.

— Хочешь, пойдем со мной, покажу.

— Ладно, я пошутил, — тут же среагировал Голяк. — У меня ноги болят. И жить охота.

Холеный слез с ванны и двинулся прямо на него — в коридор, в прихожую, в комнату.

— Воняет же от тебя, — поморщился Голяк, отступая.

Девочки увлеченно смотрели видео. На экране кому-то вспарывали живот.

— Что же вы, стервы, так с хозяином обошлись? — спросил Голяк. — Поиграли бы лучше, как вчера со мной! — он загоготал.

— Люмп здесь так и живет? — зачем-то поинтересовался Холеный, указав рукой на брошенное возле стены тело друга. Тот был повернут на спину.

— Да, он что-то наврал твоим родителям.

Голяк тяжело плюхнулся на матрац. Очень кстати рядом с ним оказалась бутылка «Гаяне», он откупорил ее, сделал глоток, поставил обратно. И поморщился. От вина или от мыслей?

— Хорошо, что ты вернулся. За тобой ведь должок есть. Помнишь, диски у меня брал? А сам растворился. Я помню. Фильмецы там клевые. А я тут недавно в одной компании тусовался, так у них должников очень интересно учат. Приводят клиента в специальную квартиру, где соседи вокруг куплены и свое место знают — кричи, не кричи, ни одна собака к телефону не подойдет. Так вот, приводят его, он ничего не подозревает, а там собраны мужики отборные, страстные. Ставят его в позу — ну и начинают…

— Возьми, — сказал Холеный.

Он поспешно достал из рюкзачка стопку дисков.

Голяк осекся. Недоверчиво раскрыл пару коробок…

— Надо же. Я думал, они давно накрылись… Фильмы-то хоть понравились?

— Я их не смотрел.

— Ну ты даешь! Если нужны, оставь себе. Я уже взял из твоей коллекции на замену. Все тип-топ. Я что, ждать тебя должен был?

Голяк снова глотнул из бутылки. Очевидно, хотел пить. Или для смелости. Он начал новый разговор, крайне важный, можно сказать — принципиальный.

— Да, вовремя ты вернулся. Вечером классная тусня наметилась. Здесь, в твоей квартире. Про Фигу слышал когда-нибудь?

Холеный не ответил. Впрочем, кто в городе не слышал про Фигу, большого человека в маленьком Питере? Просто смешно.

— Так вот, сегодня собирались прийти парнишки из толпы Янки. А Янки как раз человек из толпы Фиги! Просек?

— Костя, мне плевать, — сказал Холеный, глядя приятелю в глаза. Ему было нехорошо. Ему становилось все тоскливей.

— Как это? — Голяк заморгал. — Бастуешь, что ли? Договорено ведь, назад не раскрутишь! Люмп договаривался! Телок притащат.

Холеный отвернулся.

— Делайте, что хотите, — и повторил равнодушно. — Плевать.

Люмп вдруг шумно вздохнул, пошевелился и сел. Мальчик кинулся к нему, обрадованный, но тот уже упал обратно. Затылком в расплющенный яблочный огрызок. Друг продолжал купаться в неведомых океанах.

— Я не понял, — мрачно уточнил Голяк. — Ты даешь свою крышу или нет?

— Даю, — сказал Холеный.

Он побрел из комнаты. Вышел в прихожую, щелкнул замком входной двери.

— Эй, куда? — крикнул Голяк.

— Не твое дело, — прошептал мальчик.

— Ну-ка, стервы, кончаем валять дурака! — Голяк продолжил крик. — Офигели? Народ скоро будет, массовка, небось, уже тачки ловит! Вырубайте аппарат! Одна в лабаз, вторая на кухню, быстро!

Холеный захлопнул за собой дверь.

— Мама, — сказал он.

Телефонная трубка в его руках взорвалась:

— Малыш! Малыш! Это ты? Алё!

— Это я.

— Боже… Малыш, ты где!

— Я дома. Говорю от соседки с третьего этажа.