— Когда это меня ограбили?

— Ну, вчера. Забыл, что ли?

— Тьфу! — огорчился он. — Спасибо за напоминание.

Да, суета прошедшего дня, томительные видения в образе дачной кровати, кошмарная концовка вечера — все это помогло забыть маленькую неприятность. Вчера утром, дисциплинированно явившись на работу, Игорь обнаружил, что в его столе кто-то рылся. Трудно было это не обнаружить: один из ящиков вообще вывернули на пол. И ведь ничего особенного он на работе не хранил, никогда не оставлял предметов, имевших хоть какую-нибудь ценность! В ящиках его стола были папки, папки, папки, кроме того, беспорядочные листики бумаги, справочники, распечатки — ну, абсолютный ноль интересного. Всем известно: в помещение лаборатории мог зайти кто угодно и когда угодно. Лаборатория бортовых вычислительных комплексов была проходным двором… Первым делом он проверил все, что не относилось к служебным обязанностям. А именно — творческий архив начинающего писателя. Повести и рассказы, пока не публиковавшиеся, — год они пролежали в нижнем ящике, и вот теперь были перетасованы, разворочены, варварски измяты. К счастью, эти бесценные сокровища вору не приглянулись. Дальнейшая проверка показала, что пропала только одна папка — с подготовленными для печати методическими указаниями к выполнению лабораторной работы. Это тем более не было катастрофой, потому что остались файлы, и вообще потому, что любая неприятность, связанная с работой — мелочь, дерьмо. Но кому и зачем могла понадобиться бездарная методичка, главное назначение которой — заполнить позицию в утвержденном плане выпуска учебной литературы!

— Брось, не бери в голову, — бодрясь, сказала Жанна, — Может, ерунда все это. Какой-нибудь студент-вечерник забрался и пошарил. В институте по вечерам уйма всякого сброда, я же сама вечерница, знаю. А твой стол самый первый от двери. Или нашелся на кафедре маньяк, который решил проверить, не фотографируешь ли ты меня голой. Все же знают, что мы с тобой…

Ее лицо мертвенно белело в потоках ртутного уличного света.

— Зачем тогда методичку взяли? — спросил Игорь.

— Чтобы ты удивлялся. Кстати, твоя идея насчет методички мне понравилась.

— Какая идея?

— Ну, ты же грозился недавно — мол, займусь методичкой, если застрянем здесь до завтра. Я так поняла: ты собрался обойти все помещения кафедры и пошарить в столах.

— Да не собирался я шарить по столам, — растерялся он.

— И зря. Нашли бы эту гадину, шутника этого безмозглого…

Жанна приблизила свое лицо к лицу Игоря. Глаза к глазам. Подначивала? Заводила его костлявый характер? Невозможное, фантастическое существо… Она продолжила с еле сдерживаемой яростью:

— Знаешь, я ведь уже начала искать, кто бы мог это сделать.

— Чего?

— Ну да. Прямо сейчас. Когда ты рванул к дежурному, взяла у Ирины из тумбочки ключи от всех помещений… — Она замялась, набираясь воздухом для нового признания. — Я вообще-то специально тебя к дежурному отправила, чтобы пройтись по кафедре — вдруг найду твою папку?

— Ничего себе! — поразился он. — А я думал, ты просто темноты испугалась. И как?

— Не, никак. До дисплейного класса успела дойти, дура, только потом сообразила, что без света в столах не пошаришь. Хорошо хоть свет не включила. А потом в окно тех увидала, которые этого… в занавеске несли.

— Значит, у нас в лаборатории не смотрела?

— У нас в лаборатории, к твоему сведению, я еще позавчера смотрела. Что за шутки, думаю, совсем с ума посходили, сволочи… Игорек, я боюсь.

Он поймал ее в руки. Прижал пахнущую шампунем голову к себе.

— Я за тебя боюсь, Игорек, — простонала Жанна, глядя снизу вверх. Один глаз ее мимолетно блеснул, отбросив «зайчик» ртутного света. — Я почему-то все время из-за тебя психую, дура, ничего не могу с собой поделать…

«Она тоже!» — понял он. Нежность прокатилась волной. Она тоже панически боится его потерять, только не признается, стесняется. «Любит!..» Нежность не спадала, и неизвестно, к чему привело бы это внезапно возвратившееся чувство, если бы Жанна не нарушила гармонию.

— Что за мужик там дежурил? — спросила она почти спокойно.

— Некий Сидин Тимур Германович, — ответил он. — С кафедры гироскопов.

— У меня телефон из головы не вылазит, — объяснила она. — В смысле — то, что дежурный твой номер зачем-то записал.

— А у меня его пистолет из головы не вылазит. И еще рожа жуткая, с кровью…

Она пошевелилась в его руках и вдруг попросила — изменившимся голосом:

— Игорек, давай мы сначала на кафедру гироскопов сходим, а потом уже спустимся к воротам в четвертый двор. Может, хоть что-нибудь выясним, а то ведь так больше невозможно…

— Жаль, пистолет не работает, — невпопад ответил он.

Направился к столу, ведя Жанну за плечи. Снова принял оружие в руки.

— Слушай, мне все ясно! Надо было затвор передернуть, потому и не стрелялось, — он пощупал пальцами холодную сталь и обрадовался: — Точно! Тут наверху двигается!

Жанна не отреагировала. Прижавшись к нему, обхватив его тело руками, думала о чем-то своем.

— Сейчас попробуем, — уверенно сказал Игорь и сделал движение левой рукой, на себя. — Ну-ка, интересно, теперь щелкнет или…

Что-то произошло. Ударило в руку. Лопнуло в ушах, огнем толкнулось в лицо. Древесно-стружечная перегородка, отделяющая кафедру от лаборатории, содрогнулась, словно по ней шарахнули ботинком. В голове странно зазвенело. «Ой!» — кратко сказал Игорь — чужим, далеким голосом. А Жанна завизжала, почему-то присев на корточки.

Сижу на унитазе, в туалете. Просто так сижу, штаны уже давно надел. А где еще мне быть? Настроение соответствующее, как раз к этим неповторимым запахам вокруг. Канализация у нас, как бы поточнее выразиться… Короче, возвращаться в родную комнатенку страшно, по коридору бродить глупо, вот и нюхаю. Задно разбираюсь с собственной канализацией — той, которая в голове.