– Аскольд, нужно торопиться, – позвала Ясина, когда все разумные лимиты времени были исчерпаны.

– Я думаю.

– Чего думать? Утром люди проснутся свободными, а мы будем уже далеко. Всё получилось, как мы и хотели.

– Послушай… – тяжёлым голосом заговорил Аскольд.

Ясина замерла, почувствовав его интонацию.

– …Я никуда не еду.

– Как не едешь? – её голос задрожал. – Верблюды ждут…

Он отмахнулся:

– К чертям верблюдов! Хотя… Ты поезжай. А я должен остаться.

– Я не понимаю. Почему?

– Присядь, – сказал Аскольд и хлопнул по одеялу.

Девушка послушно приблизилась, села рядом, но всё же не так близко, как сделала бы это ещё пару минут назад.

– Они не выживут, – с горечью заговорил Аскольд. – Одни привыкли быть рабами, другие – стражей. Вторых меньше, но у них оружие. Они не смирятся с потерей власти. А потом, когда бывшие рабы всё-таки перебьют стражников, начнут истреблять друг друга. Хотя бы потому что нечего будет жрать.

– Но почему? Ведь все добытые «орлиные глаза» будут оставаться у них.

– Ты думаешь, они станут работать в карьере, когда исчезнут надсмотрщики? – Аскольд усмехнулся.

Помолчали.

– Давай оставим людям половину или даже большую часть из запасов Вакати, – наконец предложила девушка. – Камни я ещё не упаковала.

– Это без толку. Драгоценности присвоят наиболее сильные. Но дело даже не в этом. Как только до торговцев дойдёт слух о том, что здесь убили правителя, те перестанут сюда соваться. Я бы не стал доверять восставшим рабам. А купцы-то поумнее меня.

– Тогда что ты собрался делать?

– Остаться. И стать Вакати.

– Что? – Ясина отшатнулась.

– Я понял, что нынешний порядок вещей – наименьшее зло. Да, я не сказал тебе… Этот твой Вакати – бывший главный страж. Его имя – Нгоа. Мы с ним неплохо ладили, а потом он куда-то пропал. В последний раз его видели входящим в шатёр правителя. Это было ночью.

Девушка замерла. Потом глухим голосом проговорила:

– Так значит… Нет, я не могу поверить…

– Тем не менее, это так. Главный страж убивает правителя и занимает его место. Следующий страж поступает так же. И так – одним богам ведомо сколько раз. Оттого-то и слухи, что Вакати бессмертный.

– Ну хорошо, пусть всё так, как ты говоришь. Но тогда чем ты будешь отличаться от этих? – она протянула руку в сторону раскинувшегося на ковре мертвеца.

– Пока не знаю. Думаю, люди заслужили свободу. Только давать её нужно не сразу, а постепенно. Быть может, для этого понадобятся десятилетия.

Свеча заморгала и погасла. В помещении запахло горелым.

Ясина поднялась. Аскольд этого не видел, но понял по скрипнувшей кровати.

– Ты куда?

– Домой! Как и договаривались. О, великий Вакати, ты же не будешь против, если я заберу одного верблюда?

Аскольд сглотнул. Он впервые слышал в голосе любимой столько злости. Глаза наполнились влагой. Захотелось остановить Ясину, попытаться уговорить остаться, умолять… «Ничего уже не вернёшь», – прозвучало в голове так отчётливо, что Аскольд вздрогнул. – «Она для тебя потеряна».

Звук открываемого полога подействовал на мозг отрезвляюще. Словно гроза, в одно мгновение растворившая туман.

Он догнал её возле загона с верблюдами. Те фыркали, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе? – бросила Ясина, услышав приближающиеся шаги.

Аскольд не ответил. Вступать в разговор было опасно. Действовать, пока решимость не уступила сомнениям. Небо было чистым, и растущий месяц освещал двор достаточно. Быстрым движением Аскольд схватил её голову, нащупал рот, зажал ладонью. Девушка дёрнулась, но сил было явно недостаточно. Он рванул в сторону, послышался хруст. Когда девушка обмякла, бросил безжизненное тело и быстро зашагал к шатру. До утра оставалось не так много времени, а ему ещё копать яму, чтобы спрятать труп Нгоа. Тела наложниц же можно будет отдать стражникам, пусть отнесут подальше.

Аскольд нащупал в кромешной темноте шатра прохладный металл шлема, осторожно водрузил на голову. Ему надо привыкать появляться на людях в шлеме. И забыть своё имя, потому что для всех он – Вакати 4 .

1

Владу снилось, что он не зомби.

Солнечный свет радовал, а не слепил.

Он как раз шлёпал мимо детского сада, когда взвыла сирена. Малышня за прутьями забора притихла, но как только сирена смолкла, воздух наполнился многоголосым рёвом.