Воспитание тишиной
вернуться

Решетнёв Сергей
Шрифт:

Печаль

Светла печаль моя, светла.И боль, которая дотлаМеня сожгла —Светла.Теперь и крылья мне малы,И перья, словно из золы —Взмахни —Раскрошатся они.А небо выше и темней,За небом корабли огней,За небом звезды лошадей,Глаза детей.Но ближе черная земля,Но ближе горе и семья,И ниже трав живу здесь я,И тише я.

Сойти с ума

О, муза, девочка, не дайБездарно так сойти с ума,Тепло, тепло в чужих домах,Но быстро остывает чай.И все заметнее углы,И тоньше, тоньше листьеносцы,И щиплют бороду морозцы,И крепки памяти узлы.О, муза, девочка, не дайТакого легкого смешеньяСамоубийства и прощенья,Когда так хочется за край.И недоверчивее дети,И всё болтливее душа,И всё свершается спеша,И нет тебя на белом свете.

Яблоки

Опали листья, яблоки остались.Земля так непонятно холодна.Ни солнцем, ни дождем не надышались,А время свое выбрали до дна.Сомкни уста, жалей для мира слёз,Коль Бог не понял, не поймут и люди,И в утешенье, вспомни, как ты росСквозь Ночь из тех, Кто Никогда Не будет.

Одной иглой

Грудь, как застывшая слеза,Свечи капель,Морская сонна звезда,Слюн акварель.Ключицы, брови – всё вразлетИ всё вразброс,Как слово – захватить твой рот,Взбить крем волос.И в колокольчиках подмышекБыть звонарем —Пусть небо тоже слышит, слышит,Что мы вдвоем.Какая власть у этих рукНад головой.Два насекомых хрупких вдругПроколоты одной иглой.

Глухонемые

Ветки, ветки – глухонемые,Ветер вырвал им языки.Обнаженные и больные,Все мы – жалкие старики.Разоренной надежды улейСожалений займет оса.Те, что жили здесь, улизнулиВ сине-яблочные небеса.Обесцвечены, искалеченыИ оставлены умирать.Что же было в нас бесконечного? —Только жажда любить, желать.

Не то яблоко

Ты ошиблась яблоком,Ты дала не то.Я теперь не знаю,Где добро, где зло.

Последний солдат

Нас было триста,А их была тьма,Но у нас была истина,А за ними – зима.Те, кто был из песочных,Тот сравнялся с песком,Тот, кто был из цветочных,Срезан точно серпом.Тот, кто был из бумаги,Те разорваны вмиг,Все гербы и все флагиРазлетелись, как крик.Долго билось железо,Но оно, как стекло,Раскрошилось над бездной,Заморожено злом.И когда перед страхомНе осталось преград,Вышел прямо из прахаМой последний солдат.Он был тонкий и мягкий,Теплый, хрупкий, живой,Но рассеялись страхиИ бежали домой.Смерть свою на потомНе отложишь – судьба,Но куда мы пойдем —Там и ляжет тропа.Всё зависит от нас,Как пойдёшь – так и будет.Не потом, а сейчасНас бессмертное судит.

Любят

Не тереби, не теребиНи заусенцы, ни сентябри.Горя не бойся, дверь отвори,Просто люби или просто дари.И не завидуй, и не завидуй,Съешь свою зависть вместе с обидой,Скушай за чаем вместе с пирожным.Жаль, что не веришь, – счастье возможно.Ну, не ломай свои пальцы, оставь,И к доброте своей силу прибавь.И не считай уходящих минут,Как-то нас любят, где-то нас ждут.

Ледяной человек

Что, мой друг, позабыл колдовство?Вся земля в белый иней одета,Смотрит зеркало глупой совой,Скука, что ж, доставай пистолеты.Видишь, что ты наделал, волшебник,Ручейки превратились в стекло,В королевстве исчезла потребностьПонимать, для чего нам добро.По какой-то незримой тропинкеБескорыстные сгинули в рай,А в глазах у оставшихся – льдинки,Хочешь – с ними иди – поиграй.Хочешь, выпей напиток звенящий,Стань холодным, как мы, навсегда.Тот, кто теплый – тот не настоящийВ нашем царстве, где всё изо льда.

6 октября

Фотографии сталиСчастливей зеркал.Где-то все меня ждали,А я опоздал.Время всё изменило,Я один невпопад.У меня не хватаетВеры в нужность утрат.Придавила усталость,Ветер крутится зло,Мне в наследство осталосьЛишь мое ремесло.

Две смерти

1Смерть пила из бокала, из рюмки,Доставала свой пейджер из сумки,Говорила: «Такая работа»,Обожала она анекдоты.Хохотала, уткнувшись в подушку,Смерть была откровенной болтушкой.Забавлялась, плясала, колдунья,А глаза – стрекоза, попрыгунья,И худа, и высока, как жердь,Миловидная, легкая смерть.

Конец ознакомительного фрагмента.