Близился вечер, или Краски, кисть и корень многогранника

Сюжет этой книги – всё тот-же небольшой художественный сьюр-реализм с прибавками стиля модерн, да, такое небольшое, небольшое фентэзи… Да. но я предоставляю эту книгу на суд читателю, и всё-же надеюсь, что она ему вообще-то понравится… Автор.
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
1
Близился вечер, солнце висело уже довольно-таки низко над водой, на волнах и редких ямках зыби отражались пятна солнечных зайчиков, и на воде отражалась довольно-таки интересная светопись из солнечных бликов и отблесков, появлявшихся даже в самых неожиданных местах, и составлявших из себя довольно-таки интересную картину. Солнце, имевшее в те вечера немного красноватый оттенок уже приближалось к линии горизонта, и уже прилично украсило вечереющее небо красными и несколько аловатыми облаками, тянувшимися далеко по протяжению линии горизонта над ровной морской гладью и где-то очень далеко сливавшимися с морем.
Да, за этим причудливым узором и заходящим солнцем было довольно-таки интересно наблюдать сидя за одним из небольших столиков кафе, расположенных прямо на набережной, (самые крайние из них стояли прямо у самой воды, у самого парапета набережной), в трёх-четырёх метрах от воды, куда горячие напитки и прочие лёгкие закуски доставляли несколько быстрых официантов, перебегавших с подносами дорогу, отделяющую эти столики от довольно большого дома, где собственно и располагалось это весьма пристойное заведение.
Да, но пардон, мы кажется немного отвлеклись, ещё даже не успев начать как следует наш рассказ, и не представили пока читателю никого из действующих лиц. Так что просим извинения, и срочно и искренне исправляем эту нашу небольшую оплошность, за что, надеюсь, нас покорно простят.
Итак, за столиками кафе, аккуратно укрытыми большими зонтами, защищавшими от солнца и дождя, которые сейчас слегка шевелил и покачивал небольшой, но всё-же весьма ощутимый морской бриз, не было совершенно никого, и только за самым крайним столом, находящимся почти вплотную с парапетом набережной, сидели две, и как вы очень скоро узнаете, совсем не маловажные фигуры. Один из них, и наиболее достопримечательный, весьма солидный молодой человек лет тридцати пяти-тридцати семи, с весьма прилежной и ухоженной окладистой бородкой и одетый в весьма дорогой и приличный твидовый полуспортивный костюм, (почти что по самому последнему писку моды, царившему тогда на островах), украшенному у нагрудного кармана большой серебряной восьмиугольной звездой с большим рубином посередине, и несколькими поменьше по краям, да, из кармана, прямо над этой звездой весьма далеко вылезал мундштук курительной трубки, там-же весьма уютно покоились полутонированные очки в очень тонкой оправе, и рядом с ними так-же вылезала ещё и длинная пластмассовая ложка… На столе перед ним дымилась большая чашка с кофе, и рядом с пачкой сигарет и пепельницей стояли ещё три такие-же пустые чашки, скрашивавших вечернее время за столиком этого кафе нашему герою. Монриз, (так звали нашего молодого человека), удобно откинувшись в кресле и положив руки на подлокотники несколько склонив голову к левому плечу, и немного улыбаясь с небольшим интересом посматривал на морскую поверхность, усеянную отсветами и бликами заходящего солнца, и на парившие над ними у линии горизонта причудливые и богатые переливистыми красками огни заката.
Задумчиво сжимая в одной руке сигарету, а другой иногда потягиваясь за чашкой с кофе, он не поднимая слегка наклонённой головы полушутливым и негромким голосом переговаривался со своим соседом, сидящим на соседнем кресле справа то него. Это был такой-же молодой мужчина лет тридцати с небольшим, с запоминающимися чертами лица, и небольшой, но всё-таки весьма примечательной приметой-особенностью: его и без того довольно-таки густые, и весьма аккуратно и коротко постриженные волосы, примерно начиная от самого затылка, и кончаясь довольно-таки ниже чем обычно, ближе к самому основанию шеи были как-бы украшены очень густой (раза в три-четыре гуще, чем все остальные волосы) и довольно-таки благородной растительной полосой, то-ли наследственной, то-ли какой-либо ещё…
– Анри, ты очень хорошо понимаешь, что я хочу тебе сказать, ведь это-же элементарные вещи, с которыми ты и сам разбираешься так-же прекрасно и просто, как и с разгадыванием кросфордов. Анри, ты пойми, я тебя ещё пол года назад предупреждал, что-бы ты был поаккуратнее, и когда ты в силу каких-либо причин и появляешься в той проклятой части города, то просто необходимо, что-бы ты был всё-таки поосторожней, и избегал всяких заведений, где могли-бы быть игральные автоматы, а так-же и дешёвых кафе и ресторанов, где часто звучит резкая музыка рейв и хип-хоп, и часто бывает всякая и весьма сомнительная публика. Ты разве не помнишь, что тогда, два года назад, когда тебя нашли на полу этого проклятого кафе, где в зале стояли только покерные автоматы и диск рулетки, в котором ты пролежал без сознания весь вечер и всю ночь, ты помнишь, как мы с тобой разговаривали, и ты никак не мог вспомнить ничего, что было за две недели до этого и полторы недели после этого злоключения, и как у тебя совершенно правильно выработалась после этого явная инстинктивная боязнь подобных мест, к которым ты поначалу даже боялся приближаться, да, слегка побаиваясь какого-то срыва, и только пол года назад, когда у тебя произошёл какой-то спад, и ты прекрасно отличился тем, что двое суток подряд почти без сна провёл в нескольких подобных заведениях, и снял там такую сумму денег, что еле поместил их в свою дорожную сумку, и я был тогда обязан изолировать тебя на две недели в санатории, что-бы у тебя не было какого-нибудь рецидива, и что три месяца после этого ты был в депресии, и мне приходилось работать в мастерской без своего напарника. Анри, пойми, тебе нельзя туда, никак нельзя, а если это случиться, то может сработать какой-нибудь из твоих инстинктов, и тогда тебе вряд-ли кто-нибудь сможет помочь.
Анри, пойми пожалуйста, что тогда, шесть лет назад, когда я превратил тебя из обезьяны в человека, то я делал себе помошника и друга, и я наделил тебя достаточным количеством разума, что-бы можно было на тебя положиться и надеяться. И я очень не хочу, что-бы эти мои труды прошли даром, и что-бы с тобой хоть что-нибудь произошло. Ведь я тогда защитил тебя почти от всех опасностей и болезней, присущих всем смертным, и дал тебе довольно-таки немало и из тех способностей и знаний, которые простым смертным даже и не снятся. И пойми, Анри, мне очень не хочется, что-бы с тобой хоть что-нибудь произошло, и я снова остался один.
– Монриз, друг мой, ну как-же я тебя брошу? Подумай только, что ты будешь делать без меня, и ещё интересней, – представь, что же я без тебя буду делать? А эти путешествия – так это просто кофе попить, а тогда, о, Бог ты мой, Бог ты мой, тогда, как ты припомнил это, да, два года назад, так тогда тоже – только кофе попить, да, да, только кофе попить, да только к кофе наверно примешали порцию какого-то наркотика, может героин, может что-нибудь другое, я не знаю, а я – только кофе попить, вот-вот, и больше ничего, и вообще ты зря тогда так беспокоился, но – увы, просто не повезло. Ты же знаешь, я не один раз…
– Нет, подожди, подожди, – прервал его Монриз, – нет, ты подожди пожалуйста, я ещё раз тебе повторяю, что если ты и дальше будешь так отшучиваться про всё прочие и прочие, и в то-же время всё-равно с таким-же лёгким и беззаботным настроением будешь так-же продолжать прогуливаться в тех-же местах, то ты когда-нибудь всё-же задержишься в каком-нибудь подобном заведении, и тогда просто может повторится точно такой-же рецидив, и, милый мой друг, я тебе не раз говорил, да и ты сам отлично это знаешь, что если такое случиться ещё три раза, такие рецидивы с последующими осложнениями, то тогда, милый мой Анри, мне ничего не будет оставаться, как снова превратить тебя обратно в обезьяну, поскольку дальнейшее твоё пребывание в человеческом облике будет уже совершенно не безопасно, и я не смогу взять на себя ответственность, и хоть как-нибудь пропногнозировать дальнейшие события и происшествия, и мне останется только снова превратить тебя в обезьяну, такую-же, каким ты был шесть лет тому назад, и ты опять убежишь жить в тропические леса на материке или на полуострове, где, кстати, я и наткнулся на тебя во время одной из моих осенних прогулок. Так-что шути-не шути, но…