Пошел к главному.

– Что там у вас горит? – встретил он меня вопросом.

Я изложил просьбу дезинфекторов, добавив, что они имеют на это право по закону. Главврач удивленно посмотрел на меня:

– И все, в чем вы разобрались за это время?

– Почему? Это только первый вопрос.

– Давайте лучше сразу к делу. Вошли в курс?

– Я просил бы вас сначала рассмотреть первый вопрос, – упрямо сказал я.

Борисов укоризненно и как бы с сожалением посмотрел на меня:

– Не с того начинаете, коллега. В районе эпидемия. Дизентерия. Детские сады наполовину пустуют. На днях с вашего склада, где хранятся средства для дезинфекции, мальчишки несколько шашек препарата стащили и в колодец бросили. Случайно прохожие заметили. Куда ваши дезинфекторы смотрели? О молоке думали?

– Аркадий Ильич, мой предшественник к вам несколько раз обращался, просил починить склад. Я видел его докладные. Склад же от ветра трясется, промокает насквозь, доски гнилые вываливаются. Вы отказали: говорили, нет пиломатериалов. А гараж вон ремонтируют.

Главный резко встал:

– Послушайте, коллега. У меня складывается такое впечатление, что ваш отдел э… несколько распустился, простите за резкость. Смотрят, что у других делается, а у себя под носом ничего не видят. Мне нужна не демагогия, а твердая гарантия, что с вашего склада больше не будут пропадать химикаты. Вы отвечаете за это, а не я. Что сделано конкретно?

Чувствуя, что готов сорваться и надерзить, я медленно, с расстановкой ответил:

– Склад уже отремонтировали мужья Киры и Майи. И железом изнутри обили.

Борисов перестал ходить по кабинету. Сел. Повертел в руках очки.

– Ну, это уже другое дело. Еще что?

– Аркадий Ильич, дезинфекторам положено выдавать молоко.

Борисов досадливо поморщился:

– Ладно, ладно, напишите докладную, я распоряжусь. У вас все?

– Нет, теперь по поводу эпидемии. Меня очень волнует обстановка в районе. Аркадии Ильич усмехнулся.

– Да? Меня она, представьте, тоже волнует. В конце концов, инфекционные больные у меня в больнице лежат. Отделение переполнено. На бюро райкома мне все время этим в глаза тычут. А вот ваш отдел мало что здесь делает. Где данные о контактах дизентерийных больных? Где обследования на бациллоносительство? Нет их.

– Это еще один мой вопрос.

Борисов посмотрел на часы.

– Только быстрее. Мне скоро на исполком ехать.

– Я коротко. При нашем отделе существует бактериологическая лаборатория. Вернее, должна существовать.

– То есть как?

– Есть она только на бумаге. Выявлять контакты дизентерийных больных, делать обследования должна эта лаборатория вместе с эпидемиологом. На деле же лаборатория полностью работает на больницу. Я пробовал разговаривать на эту тему с заведующей Ольгой Ивановной, вашей женой, однако она посоветовала решать все вопросы с вами.

Борисов встал, подошел к окну, закрыл форточку. Замкнул сейф и спрятал ключ в карман. Затем, собрав все бумаги, сложил их в ящик стола. Выпрямился, пристально посмотрел на меня:

– Вы напрасно подчеркнули, что Ольга Ивановна – моя жена. Это к делу не относится. Больница перегружена больными, наша лаборатория не справляется. Что ж я, по-вашему, должен выписывать больных без анализов? Не надо подходить столь узковедомственно! А теперь – прошу прощения, но мне на исполком.

За следующие дни я исходил поселок вдоль и поперек. Положение было серьезней, чем я предполагал. Особенно настораживал новый микрорайон. Двухэтажные деревянные дома были уже порядком запущены, лестницы грязные. Груды мусора, политые помоями, леденели, превращались сначала в бугры, потом в холмы, а затем в горы. Как говорится, не дай бог, оттепель.

Я пошел в райкомхоз и, составив акт, предложил немедленно начать вывоз мусора из поселка. Заведующий подписал акт, но безнадежно развел руками:

– Рад бы все выполнить, что вы здесь написали, но у меня, голуба моя,, людей нет. Там ведь все промерзло насквозь, скалывать надо, а это такой труд, я тебе скажу! Машины сейчас дрова и уголь возят. Опять же люди на этом деле заняты. Так что погоди малость. Будут возможности – сделаем.

Прошла неделя, но ничего не изменилось. Я оштрафовал заведующего райкомхозом и составил новый акт. Опять безрезультатно. Надо было что-то предпринимать посерьезней. Но что?

Как-то вечером ко мне в кабинет зашла Любовь Андреевна, эпидемиолог. В отличие от Веры Ивановны она встретила мое назначение внешне почти безразлично, но я чувствовал, что она внимательно приглядывается, оценивает мои действия. Однако пока оставалась в стороне, ничего не говорила. И вот пришла, свободно, по-хозяйски уселась на стуле, со вкусом закурила и, резанув острым, внимательным взглядом как отрубила:

– Хотите откровенно?

– Безусловно, а как же иначе?

– А можно никак. – Она выпустила из уголка плотно сжатых губ тонкую струйку дыма. – Я почему к вам пришла? Извините, но я не слепая. Вижу, не клеится пока у вас.