Кижуч посмотрел на Семена непонимающе, и тот ужаснулся: заменить заболевшего воина никому и в голову не пришло! Точно больному не пришло в голову отказаться!

– Он хоть на ногах-то стоять может? – почти простонал Семен. – Беда мне с вами!

– Может, конечно, – заверил старейшина. – Против чужой магии твоя Ветка применила свою – женскую.

– Что-о?! Что она сделала?!

– Ну, не знаю уж, что она делала, но в итоге дала Барсуку выпить настой каких-то травок, и ему сразу стало легче. Перед боем он выпьет еще и, наверное, сможет сражаться.

– Да вы сдурели?! Его нужно просто кем-нибудь заменить!

– Что плохого тебе сделал Барсук? – насупился старейшина. – Почему ты хочешь признать его побежденным?

Семен открыл было рот, чтобы начать говорить, доказывать, спорить, но увидел вдалеке группу воинов и понял, что уже поздно – участники представления вышли на сцену. Ему остается лишь занять свое место под прицелом вложенных в металки дротиков.

Укитсов оказалось шестеро. Они подъехали с правой стороны верхом. Воины спешились, отвязали щиты, навесили на себя боезапас и оружие. После этого один из них, оставшийся невооруженным, увел лошадей обратно. Лоурины приближались пешком – среди них были два неандертальца, которых, как известно, лошади панически боятся.

Никаких театральных эффектов вроде фанфар, возвещающих о начале сражения, предусмотрено не было. Прибывшие первыми как бы обозначили огневой рубеж для своих противников – расстояние прицельного броска дротика. Как только враг на этом расстоянии окажется, можно начинать.

На последней полусотне метров у лоуринов произошла заминка. Высокий широкоплечий воин остановился, чуть согнулся в поясе и, воткнув древко пальмы в землю, прижал к животу руку. Соратники забрали у него щит. Пошатываясь, парень сделал несколько шагов в сторонку, приподнял рубаху, опустился на корточки…

– Похоже, твой воин обгадился со страху, – ухмыльнулся Нарайсин. На сей раз он был без маски.

– Смотри, как бы тебе за обиду не поплатиться, – мрачно изрек Семен, не подозревая, что воспроизводит фразу из популярного исторического фильма.

Между тем Барсук сделал свое дело и присоединился к товарищам. Лоурины вновь двинулась навстречу противнику, но, сделав несколько шагов, остановились. Они стояли минуты две, и татуированная рожа Нарайсина морщилась в довольной улыбке – он уже чувствовал себя победителем. Наконец воины внизу пошли вперед, только теперь их было четверо – на земле за их спинами остались лежать большой прямоугольный щит и скрюченное тело воина. Оно дергалось не то в спазмах, не то в судорогах. Причина задержки Семену была ясна: соратники обсуждали, следует ли добить «раненого» в соответствии с древней традицией или оставить в живых, как требует Семхон.

– Может быть, этого достаточно? – поинтересовался Нарайсин. – По-моему, итог уже ясен.

Семен промолчал: четверо против пятерых – очень плохо, но не безнадежно, ведь эти четверо… Укитсы еще не представляют, каков в ближнем бою неандерталец, прошедший лоуринскую выучку!

Откуда-то слева раздался топот, послышался тонкий крик, почти визг:

– Пай-пай! Пай-о-пай!

К месту битвы тяжелым галопом скакал всадник. Точнее – всадница.

Внутри у Семена все закаменело – Сухая Ветка.

«Она не подгоняет криком свою лошадь. Это знак для людей – я иду!

Она не размахивает на скаку пальмой. В ее мире на лошадях не воюют – только передвигаются.

Она собрала свои волосы в тугой узел на затылке. Распущенные, они очень красивы, но в бою мешают».

Нескольких секунд Семену хватило, чтобы с отвратительной ясностью понять: его женщина не собирается помогать больному. С Барсуком, конечно же, ничего страшного не случилось.

Страшное случилось с ним самим.

«Что заставило Ветку несколько лет назад увлечься „травками"? Старательно и азартно учиться у кроманьонских и неандертальских травниц? Не „что", а „кто" – я же и заставил! После организации школы у меня сплошные стрессы, сплошные нервные перегрузки. Конечно же, я стал меньше уделять сил и времени не только сексу, но и простому бытовому общению!

До „нервов" в этом мире еще не додумались: от чего может уставать молодой здоровый мужчина, если он почти не двигается?! Не от чего ему уставать! Значит, просто „разлюбил", утратил интерес, поскольку женщина стареет год от года: и грудь уже не та, и бедра, а живот… Да и на лице, наверное, что-нибудь уже заметно. Можно ли с этим бороться? И можно, и нужно! На столе появляется напиток непонятного состава, женская кожа вдруг приобретает непривычный, но очень приятный запах, пучки трав свисают с потолка над изголовьем кровати…

Про все остальное судить трудно, но Веткин „чай" действует – это совершенно точно. А еще… Во времена далекие – в неандертальском плену – пришлось мне пройти через „обряд очищения". Снадобье тогда было растительным, а симптомы очень похожи на те, что сейчас у Барсука.

Она отравила воина с единственной целью – занять его место. Зачем?! Чтобы вернуть наше былое духовное единство, чтобы опять стать мне нужной до незаменимости… Дурочка, да я же…»

Он не ошибся: Сухая Ветка, спрыгнув с лошади, даже не подошла к Барсуку. Зато подняла брошенный им щит и, с трудом удерживая его на весу, направилась к оставшимся воинам. Эти молодые мужчины начали сознательную жизнь после катастрофы. Для них Сухая Ветка – маленькая, хрупкая на вид женщина – всегда была чем-то загадочным, непостижимым и недосягаемым. Они подчинились без колебаний – расступились и приняли ее в свой строй.