– Просто хочу подстраховать вас, – пояснил Рон.

– Пару часов назад Вы рассуждали о преданности Миши, а теперь сомневаетесь в его надежности, – иронично проговорила Ева.

– Просто я лучше его знаю расположение комнат, – попытался объяснить Рон.

– Думаю, что и Миша здесь не заблудится, – невозмутимо продолжала женщина, неспешно направляясь в сторону лестницы. Пес преданно следовал за ней. Рон замыкал шествие.

– Может быть, включить свет, – неуверенно предложил он.

– Перемещение в темноте – прекрасное завершение нашей беседы при свечах, – глухим, идущим из глубины голосом ответила Ева. Его тональность очень соответствовала атмосфере таинственности, давно уже окутавшей весь особняк. В воздухе чувствовалась приятная вязкость. Это напоминало знакомое по детству состояние концентрированной радости и безмятежности. Даже Миша замедлил свой ход. Следуя за утонченным силуэтом, он плавно ступал по паркету своими мягкими пушистыми лапами. Грациозно переставляя их, он поочередно посмотрел на своих спутников, как бы спрашивая, что здесь не так. Даже пес учуял нестандартное в манерах и походке своих друзей и в своей собственной. Если бы он мог мыслить, как человек, он, вероятно бы, передал очарование и замедленность движений всех участников процессии фразой:

– Очень похоже на сон.

Но он был всего лишь пес, хоть и очень умный. И, в отличие от людей, привык больше прислушиваться к своим чувствам, а не к мыслям. А чувствовал он бесконечное блаженство и спокойствие.

К тому же Рон бы все равно опередил его, поскольку на всем протяжении пути он не прекращал попыток втиснуть эти волшебные мгновения нереальности происходящего в какую-нибудь фразу и тем самым придать устойчивость осознанию действительности.

Однако Ева полностью игнорировала его высказывания. Одновременно пребывая в двух пограничных мирах, она почему-то предпочла общение с животным общению с человеком. И Рона это немного задевало, несмотря на то, что животное было его собственным.

«Может быть, собаки тоньше воспринимают это особое состояние блаженства мира и не пытаются засорить его словами, – наконец-то догадался Рон, – а может быть, они даже понимают то, что мне мешает понять мой ум», – продолжил он свои размышления. И приняв решение отключить поток мыслей, тут же поймал себя на новой. Однако рассмотреть ее как следует и отследить ее причины и последствия ему не удалось.

– Спокойной ночи, – неожиданно раздался голос Евы снова. Рон с надеждой посмотрел на Еву. Но она изящно подставила для поцелуя свою руку Мише. Тот благодарно лизнул ладонь и завилял хвостом. Реальность принимала обычный вид.

Рон тоже немного пришел в себя.

– Вы используете гипноз? – спросил он, глядя на сияющие в темноте глаза.

– Это слишком примитивное средство для современного человека, – ответила женщина.

– Вы хотите сказать, устаревшее? – переспросил Рон.

– Я хочу сказать и говорю – примитивное, – пояснила Ева.

– Хорошо. Если гипноз для вас слишком примитивен, тогда поясните, каким непримитивным средством вы ввели меня, а точнее нас с Мишей в состоянии транса? – Рон произнес свой текст со всей возможной для себя галантностью, хотя внутри него боролись двое: один все еще находящийся во власти неги, другой – привыкший властвовать и на время утративший эту способность из-за неразгаданной мистической манипуляции, которой он подвергся, поддавшись желанию поскорее познать механизм проникновения в чужие сны.

– Вероятно, это шампанское, – подсказала Ева.

– Но Миша ведь не пил шампанского? – напомнил Рон.

– Логично, – подтвердила Ева. – Но давайте спросим у Миши. Возможно, он и не пребывал в трансе. Ведь шампанское могло действовать только на вас, – произнесла Ева, слегка улыбаясь.

Тому, кто помнил, как сладка нега, все еще хотелось пребывать в эйфории от общения с загадочной подругой Андрея. Но другой – тот, кому не полагалось служебных романов и интриг, кому была дана власть решать все вопросы по собственному усмотрению, и кто брал на себя ответственность за ситуацию и за результат пребывания в обществе партнера, обладающего большим могуществом, происхождение которого не поддавалось пониманию – не мог позволить первому продолжать столь опасное общение.

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов утром, – попросил Рон, когда Миша упрекающе рявкнул в его сторону, как бы настаивая снять все подозрения касательно гипнотического транса.

– Спокойной ночи, – вместо ответа услышал он.

Утром кореец накрывал завтрак в беседке. Неожиданно начался дождь, и Мун едва успел занести под крышу аккуратно нарезанный сыр, дольки лимона и коробку шоколадных конфет. Босс имел странную привычку сочетать несовместимые на взгляд корейца продукты.

Поняв, что ждать придется долго, Мун задернул циновки на незастекленных оконных рамах и помчался в дом. Там его уже поджидали. Миша стал внимательно наблюдать за стекающими по лицу Муна струйками дождя. А Робик уставился на друга, казалось, без всякой причины.

– Что? – спросил Робика узкоглазый.

– А то, что план надо отменить. Не стоит рисковать, если шеф с ведьмой в доме все утро проведут.

– Я же говорил, что вряд ли тебе это удастся, – засмеялся кореец. – Тем более что не стоит против правил играть.