Слуги герцога Кассельского неутомимо вкатывали в Большой зал бочки с вином и съестными припасами. Владелец Кассельского замка молча их пересчитывал, помахивая зажатым в руке королевским приглашением. Рядом с герцогом стоял Монкур, потирая раненую руку. Это была плата за последний налет, правда не слишком высокая. А вот Тома заплатил очень дорого.

– Какие знакомые бочки, – сказал герцог Кассельский. – Впрочем, ничего удивительного. Они принадлежат мне.

– Воры повсюду, мой господин, – отозвался Монкур. – На дороге их полным-полно.

– Да неужели? – притворно удивился герцог Кассельский. – До чего ж опасным делом приходится заниматься благородному Монкуру!

Герцог улыбнулся, потом вдруг отвесил Монкуру звонкую оплеуху.

– Вы что же, вздумали нападать на груз под самым носом у королевской свиты? И еще убивать моих кучеров?

Лицо Монкура пылало, но он старался не подавать виду.

– У нас не было точных сведений.

– Вы, похоже, свои мозги оставляете у шлюх? Шесть тысяч солдат вернулись с войны! Дорожная охрана одета в новенькие мундиры. Их только слепой не увидит. Теперь у короля хватит людей, чтобы за каждым кустом поставить по гвардейцу. Этот налет следовало совершить гораздо раньше. Почему вы дотянули до последнего? И не лгите мне насчет недостатка сведений. Вы заблаговременно получили их от меня!

В зал вошел Мишель, остановился возле очага и смачно плюнул в огонь.

– Почему вы один? – злобно щурясь, спросил у него герцог Кассельский.

– Тома мертв, – ответил Мишель.

– Мало того, что я потерял верного и преданного слугу! Теперь король по его следам заявится сюда.

Монкур покачал головой:

– Мы не оставили свидетелей.

Герцог Кассельский встал перед очагом, разглядывая пляшущие языки пламени.

– Молись, чтобы это оказалось правдой. Единственным, кого повесят за содеянное, будете вы, Монкур. Но не спешите намочить в штаны. Вы получите долю Тома. Постарайтесь не сдохнуть раньше, чем промотаете его денежки.

Взмахнув королевским приглашением, герцог Кассельский швырнул бумагу в огонь.

– Где вы прячете свое зелье? – допытывалась Клодина, тщательно осматривая содержимое кухонных шкафов.

Массон следовал за дочерью по пятам, покачиваясь на нетвердых ногах и тяжело дыша.

– Клодина, ну что ты все придумываешь? Прошу тебя, прекрати.

– Отец, не пытайтесь меня обмануть! Вас выдает дыхание. Я улавливаю в нем характерную горечь. Как бы вы ни заглушали ее медом или вишней, она остается. Так что не разыгрывайте удивление.

Упорство Клодины было вознаграждено. В последнем шкафу, на самой нижней полке, она обнаружила большой ящик с надписью «XIV». Клодина подняла крышку. Здесь хранились лекарства, предназначавшиеся на случай болезни короля. Среди зеленых и коричневых бутылок она наткнулась и на заветную отцовскую бутылочку синего стекла.

– Отец, вам ли не знать, что эта жидкость не предназначена для питья? – укоризненно спросила Клодина.

Массон не успел придумать очередное оправдание. Раздался громкий стук в дверь.

– Именем короля, откройте!

Усадив отца на стул, Клодина расправила фартук и убрала со лба выбившиеся прядки волос, после чего пошла открывать. Первым в кухню вошел Фабьен Маршаль. За ним двое швейцарских гвардейцев внесли крупного мужчину, в котором едва теплилась жизнь. Можно было лишь гадать о переделке, в которую попал этот верзила, но она стоила ему глаза и сильно покалеченной ноги. Гвардейцы бесцеремонно бросили раненого на стол, не пощадив глиняные миски.

– Король приказывает вам спасти этого человека, – объявил Маршаль.

Клодина закусила губу.

– А не поздно ли его спасать? – решилась спросить она.

– Сердце у него бьется. Я хоть и не смыслю в медицине, но считаю это хорошим знаком.

Клодина снова закусила губу, глядя то на Фабьена, то на раненого. От спасения этого верзилы зависела ее собственная жизнь и жизнь отца. Состояние раненого требовало решительных и, главное, быстрых действий. Клодину выручило то, что она собиралась варить обед и на плите уже кипела вода в кастрюле. Нужных инструментов под рукой не было, зато среди кухонных ножей имелся широкий, грозного вида тесак для разделки мяса. Взяв тесак, Клодина скомандовала гвардейцам:

– Снимите кастрюлю с огня и поставьте на стол. Видите ящик на полу? Принесите мне оттуда синюю бутылочку.

Гвардейцы вопросительно посмотрели на Маршаля. Тот кивнул. Тогда один принялся снимать с огня тяжелую кастрюлю, а второй нагнулся за бутылочкой. К счастью, в кармане фартука Клодины нашлась чистая тряпка. Она обильно смочила тряпку содержимым синей бутылочки, вылив все, что там оставалось, после чего сделала подобие кляпа и затолкала раненому в рот. Верзила слабо задергался. К зловонию немытого тела добавился острый запах страха и боли. Затем Клодина опрокинула кастрюлю на раненую ногу верзилы. Он закричал, но тряпка заглушила крик.