Шрифт:
Да-а-а, такие сейчас в мире дела.
Итак, русский ЧЕЛ, это же такой необъявленный мессия, вечно молчащий и – пока жив – терпеливый, однако ж, прямо-таки чистящий порошок, абразив, клопомор, выносящий мозги неумным политикам и простодушным диктаторам.
Кроме того, кажется исстари завелось у него правильное сочетание: выживальной ментальности и наплевательства.
На временные трудности, на войну, на семью и на прочее то и сё.
В такой среде ему хватает места, как для любви, так и для ненависти.
И, поэтому, как достоверно известно всем умным и вдаль смотрящим философам, такой вид такого человека, не осознающего самого себя, а творящего всю эту пользу попутно, является единственным рецептом правильной космической эволюции.
– Берегите люди природу и самих себя, как частицу этой природы, и не станет никаких катастроф! – Вот как считает честный наш Кирьян Егорович!
Тут наш Кирьян Егорович – тихий гений и оракул, добрый певец справедливости в отношениях между людьми, встречающимся в тёмное время суток – одни убегая от встречи, другие – ища её, потерял какой-то немецкий глагол. У немцев вся глагольная суть сзади. У русских же всё на виду: и суть и не суть. Несуть и несутЪ. Какие кругом несуны!
И, желательно, чтобы у одного был тугой кошелёк, набитый не осенними листиками, а чем-нибудь позеленее, хотя бы теми картинками, где всевидящий глаз над пирамидой и всего по тринадцать. Ради намёка на близость масонства…
А у другого говоруна пусть будет ножик.
А он же, который Кирьян Егорыч, есть бог и судья самому себе, и додик. Он есть эталон взвешенной порядочности и полной свободы совести.
Он убежит от ножика, наплюя на гордость.
Он не станет брать «зелёных», если ему предложат их безвозмездно: только в долг, и только тогда, когда действительно нужно позарез. Вот и ножик тут пригодился бы.
Но, не тот случай. Никакого бандитизма, никакой даже скрытой поножовщины, а и не смог бы, пожалуй. Он не Раскольников: полная честность и умеренность во взглядах.
Он же – касательно полной свободы, – апологет беглости и независимости слова от дела.
Он – любитель умеренности в порнографии и сексопатологиях.
Такой вот ровный человек.
Он пестовал и лелеял. Он всякое творил.
Он, забыв о войне и надобности честно рассудить мир, вершил НЕЧТО общественно полезное со своими героинями. Воспитывал и… Вот и героини возникли как бы сами собой…
Тут же читатели объявились. Советчики. Завистники.
– Да что уж там выдумываете, точки какие-то… зачем… Изъясняйтесь проще: «Трахался что ли?»
– Фу, как пОшло, граждане!
Ввиду подобных непоняток со стороны читателей, которые чаще всего числятся в друзьях Кирьяна Егорыча, на героинях надобно бы остановиться подробнее.
– А чё? А ничего? Голому картошка! Бесплатно, не бойтесь, мадамы! Не стесняйтесь, пацаны.
Пацанам за пятьдесят, а всё туда же.
Упомянутые героини те непомерно симпотны и стройны, русифицированы.
Подвержены лепке. В надёжных, конечно, руках. Не в кирьяноегорычевых – слабых и попустительских. Такие эталончики американизированных провинциалок.
Они как стыдливые студентки из кампусов, которые после каждой порно-вечеринки ходят в бутики старых вещей (Маунтин Вью, Калифорния, корпорация Добра, территория кампусов Гугл), чтобы обновить порванные на пьянке трусики.
Это у них такие колоссальные беды:
«Каждый раз, когда я хожу днём на массаж, на моём лице до вечера остаются следы от складок на подушке».
Или:
«Диван в моём кабинете недостаточно длинный, чтобы вытянуться на нём во весь рост».
Нами описываемые девочки не из Калифорнии. Но есть у наших молодых дам головы, и мозжечки в них, даже и не хуже гугловских.
Они немного пусты и чуть-чуть задавалы со вздёрнутыми носами, как некие говорящие целлулоидные куклы из другого, теперь уже из «умного» и передового американского бутика, не предназначенные для немедленного совокупленья. С ними нужно сначала поговорить. И, желательно, не о Кафке и Метерлинке, а о чём-нибудь попроще. Например, по guglовскому стандарту, который этим куклам вложили в мозги. Дурдом-то наш не совсем для чокнутых, а в начальной стадии. Ступень номер один.
Только тогда они раздвинут ножки и раскроют нутро с лепестками – вратами в милый розовый ад.
«Стреляй не надо! Моя – люди», – взывали бы эти девочки-куклы, кабы знали Дерсу Узала. Не знают. Молчат.
Они слегка безрассудны, хоть есть у них головы и мозжечки в них. А вот есть у них некие устройства, прилаженные внизу живота, влияние которых на мозжечки, мозги и двигательную систему так же несомненно, как и непонятно – каким же это дурацким обезьяноподобным механизмом обусловлено. Вспоминаем тут: от кого люди произошли. И кто первым подаёт сигнал к действию: человеческий ум или обезьяний размножальческий инстинкт.