– Я жалею о том дне, когда тебя убил.

Да, это было его признанием. Он хотел хотя бы так, хотя бы этой фразой, вывести меня из равновесия, чтобы я сам прервал нашу связь – разрушил её. Но, как бы он ни старался, я не хотел больше учиться у него разрушению. Я продолжил считать его своим лучшим другом. И несмотря на то, что в этот день он исчез из моей жизни, я постоянно вспоминал о нём как о самом близком существе из бестелесных.

– Азур, а кто убил тебя? Слышишь?! Кто был твоим учителем?!.. – крикнул я ему вдогонку. Я ведь никогда не думал о том, что кто-то однажды, также как и он мне, предложил ему идеальную иллюзию, а он отказался и остался здесь, между мирами живых и мёртвых. Мне действительно были интересны эти подробности. Но он так и не откликнулся. Растворился, замёл следы в одной из своих эфемерных световых сфер.

Сет болен. Как и все мы. Он болен своими идеями. Он болен картинками, которые создаёт. Такая смерть – как он не понимает – становится гораздо более растянутой и потому мучительной. Если ты проводник – разрушай быстро и без сожалений. Разрушай, а потом разрушай разрушенное. До состояния «ничто», до полного нуля.

А он – продолжает колоть жертвам снотворное после умерщвления. Продолжает создавать для них идеальные сны. Растрачивает на это свою собственную силу. Рано или поздно он себя исчерпает, и я вынужден буду забрать его.

Одумайся, Сет, выздоровей. Пожалуйста, выздоровей…

К началу весны я существовал в нескончаемом множестве миров. Все они были моим созданием, прибежищем и домом, так же как прибежищем и домом провожаемых мною людей. И чем больше я создавал, тем больше начинал замечать, что мои миры вплетены друг в друга и создают единое полотно, а связующее звено между ними всеми – ни кто иной как я.

Но это ещё полбеды. Я увидел, что многие из миров несовершенны, как были несовершенны и люди, снабдившие меня их «макетами». Многие из миров противоречат друг другу – ведь счастье для одного не всегда является счастьем для другого, и не является абсолютным счастьем вообще. А полем, где сталкивались интересы всех моих вселенных, был, разумеется, я. Таким образом, чем дальше я продвигался в своей работе, тем больше внутренних противоречий ощущал и тем более дискомфортно мне становилось.

Я видел также, что и моим гостям подчас было неуютно в иллюзии, о которой однажды они для себя просили. Они тоже осознавали, что сложили неверную мечту, но мы уже ничего не могли изменить, ведь я понятия не имел, как теперь высвободить их из созданных мною картин. Для меня представлялось невозможным взять и единовременно лишить их всех этих образов.

Я – проводник в один конец. Я мог только отвести их в сказку, а как вывести обратно я не знал. Я был растерян. Я понимал, что пройдёт ещё немного времени, и я сдамся. Я не смогу больше ничего создавать.

Мне казалось, что сегодня, путешествуя между мирами, рассекая их со скоростью света, я заметил Азура, гуляющего босиком по мокрой траве посреди рассветного поля. Он ничего больше не делал – просто шёл медленно по бесконечной равнине и смотрел вдаль. Мне хотелось остановиться, войти в этот его мир и поприветствовать лучшего друга. Но я не стал. Я почувствовал, что это тот мир, войдя в который, посторонний не возвращается. Этот мир признаёт только создателя.

Ничто так не ранит, как стальная роса на листьях поутру. Когда ступни путника босы, путь превращается в пытку.

Зачем я иду, куда я иду, чего я достигаю…

Пустота. Не создавая ничего, я разрушил и иллюзию разрушения. Я разрушил свой собственный стержень. С каждым шагом я растворяюсь. Я погибаю, как сгоревшая звезда.

– А я согласен с тобой, Азур. Знаешь, согласен. Пусть каждый сам создаёт свою собственную реальность. Каждая такая реальность будет бесконечно верна.

Азур лежал на жухлой, прошлогодней траве последнего мира, в котором мы оба смогли найти укрытие – материальности. Сбежал из всех своих коллапсирующих вселенных, как и я из своих разрастающихся. На первый взгляд, он был неподвижен, мёртв. Но постойте-ка, разве Смерть может умереть? Нет, она не может. Я не верю в это.

– Я хочу, чтобы ты жил, Азур, – сказал я, живительным прикосновением дотрагиваясь до его плеча. – Я знаю, чего тебе не хватает. Я дам тебе это. Честно говоря, я насоздавал уже много такого, что хотел бы сейчас переосмыслить и переработать. Но без небольшой корректировки тут не обойтись. Ты не мог бы уничтожить кое-что для меня? Это поможет мне создать более совершенные миры. Азур, отзовись, пожалуйста. Ты – мой единственный друг.

– Мы взаимоисключаемы, Сет.

– Это всё только ярлыки.

– Мы мешаем друг другу.

– Мы – две половины одного круга.

– А что скажут живые?

– Ничего они не скажут. Мы их чем-нибудь займём.

– Например?

– Например… пусть сами создают и разрушают свои миры. Пусть каждый уходит в мир, созданный им самим. Осознанно.

– А чем займёмся мы?

– Тем же, чем и сейчас.

– Продолжим жить в своей иллюзии?

– Ага.

Я подал ему руку, помогая подняться, и обнял. Он был моим лучшим другом. С этого дня и до него. Он был им всегда.