– Что вы на это скажете, мои лучшие люди? – громко сказал князь Роман, выслушав тестя. – Вы готовы идти на войну с Литвой?

В светлице стояла напряженная тишина. Никто не хотел высказываться. Брянские бояре сидели в молчании, уставив свои взоры в дощатый, некрашеный пол.

– Зачем нам эта война, сын мой? – сказал вдруг тихим, спокойным голосом епископ Арсений. – Литовцы пока не угрожают нашим землям. Зачем вызывать на себя огонь и создавать себе неведомую угрозу? Разве вы не знаете, чем закончились походы великого князя Романа Михалыча на Литву? Враги объявились здесь, под Брянском! И сколько полегло наших лучших людей! Разве нам нужно новое тяжелое горе?

– Ох, не нужно! – застонали брянские бояре. – Зачем нам сражаться за далекие волынские земли? И терять своих сыновей без всякого смысла?!

– Ладно, – отмахнулся от бояр князь Роман. – Война – это дело непростое! Мы об этом подумаем! Сейчас тяжелое время! Чего только не было в прошлом году! В небесах пылали звезды, горел, как говорили купцы, далекий Псков, а в суздальской земле, Польше и поганой Литве царил голод…И по сей день черный люд мыкает там горе и бунтует…Не удивительно, что литовцы начали военные походы! Я слышал, что еще прошлой зимой великий князь Дмитрий Михалыч женился в Твери на дочери твоего недруга Гедимина, мой славный тесть! А это – вызов Юрию Московскому! А этот Юрий женил брата Дмитрия Тверского, Константина, на своей дочери и крепко привязал его к Москве! Ох, чувствую я, что будет большая война! А Юрий, сын Данилы, не правитель, а горе! Он недавно приводил татар на русские земли и отдал им на разграбление союзный ему Ростов, а сам сбежал от татар в Великий Новгород! Из-за этого не выдержало сердце ростовского князя Юрия Александрыча, и он скончался, видя жестокости беспощадных татар…Однако горожане Ростова, оставшись без князя, так разгневались, что оказали татарам достойный отпор и, вооружившись, кто чем мог, изгнали захватчиков из города! А в этом году Москва вновь начала борьбу с Тверью и вынудила великого тверского князя склонить перед ней голову! Видите, что творится? Так что, если мы будем сидеть, сложа руки, и только иногда выезжать в Орду с «выходом», нас ждут только горести и беды. Надо что-то предпринимать! Я обещаю тебе, брат, что окажу вам существенную помощь! За это не беспокойся. Поэтому посылай своих людей во все концы и готовься к войне. А пока погости у меня: сходи в баньку, на охоту, посмотри мой город…А там и все образуется! Так, люди мои?

– Так! – пробурчали брянские бояре.

– Может, пройдет время, и ветер, волей Господа, переменится, – сказал, крестясь, епископ Арсений.

Князь Дмитрий Михайлович Тверской сидел в гостевой юрте в Сарае вот уже не один месяц и ждал ханского приема. Самого хана в это время не было в столице: жаркое лето 1322 года вынудило его откочевать в низовья Волги на летние пастбища, в места достаточно дождливые, где хватало сочной травы бесчисленным ханским отарам.

Оставшийся в Сарае великий визирь, получив от тверского князя богатые подарки, пообещал отослать к Узбек-хану людей, чтобы узнать, ехать ли русскому даннику в далекие степи.

Целый месяц просидел в татарской столице Дмитрий Михайлович, пока не вернулись назад посланцы ордынского визиря. Ответ хана Узбека был достаточно определенный: ждать его возвращения. Когда же вернется молодой «повелитель правоверных», никто не знал. – Может, через месяц, а может, и через два, – уклончиво ответил Дмитрию Тверскому ханский визирь.

В Сарае в это время, душное и скучное, почти не оставалось народа: лишь две-три знатных семьи да сотен пять конных воинов, охранявших ханский дворец, юрты местной знати и совершавших периодически, как было установлено местными правилами, объезды окрестностей столицы, чтобы упредить врагов или разбойников и прикрыть им подступы к городу. Раньше для этих целей ордынский хан оставлял целый тумен. Но теперь, когда Сараю никакая опасность не угрожала, хан Узбек сократил численность охранных отрядов до минимума. После ограбления купеческого каравана татарской молодежью он опасался, что к таким делам прибегнут и взрослые воины. Отсюда – запустение и скука в Сарае.

Чем только не занимался томившийся от безделья тверской князь: и ходил на Волгу со своими верными боярами и дружинниками, и устраивал в степи скачки, и навещал сарайского епископа, беседуя с ним и узнавая последние новости.

Вот и на этот раз в душный августовский вечер князь Дмитрий пришел к сарайскому владыке и засиделся допоздна.

Высокий православный священник ожидал прихода великого тверского князя и сразу же после обмена приветствиями рассказал ему о том, что узнал от только что приехавших из русских земель церковных людей.

А события были тревожные. В Великом Новгороде неожиданно скончался князь Афанасий Даниилович. Город остался без князя. Тогда туда немедленно отправился князь Юрий Московский, боявшийся потерять богатую вотчину.

Считая себя, как великого суздальского князя, и князем новгородским, Юрий Даниилович, получая богатые дары и деньги на ордынский «выход» от новгородцев, ссориться с ними не желал. По просьбе новгородцев он даже пошел с большим войском на беспокойных соседей Великого Новгорода, осадил немецкую крепость Выборг, подогнал «пороки», заранее им старательно починенные в Новгороде, но взять ее не смог. – Ладно, хоть погонял этих бесстыжих немцев и пуганул их, как надо! – говорили по этому поводу знатные новгородцы.

Считая, что он выполнил свой новгородский «ряд», князь Юрий пошел на «низ» и остановился в Урдоме, местечке, расположенном близ московских и тверских земель.

Он шел со своей московской дружиной, не чувствуя опасности, однако тверские «послухи» его опередили. – Юрий опять покушается на наши земли! – решил вспыльчивый тверской князь Александр Михайлович, второй по счету сын убитого в орде великого князя Михаила, остававшийся на время отсутствия брата Дмитрия за него в Твери, и стал собирать полки.