И она, насмешливо расхохотавшись, направилась к закрытой двери ванной, где после недолгого тарана и требований открыть, вышибла двери, чтобы за ухо вытащить полуголого онаниста.

– Фашистка, – процедил сквозь зубы Грошев, прикрывая свои рисунки локтем на манер школяров не желающих, чтобы списывал сосед по парте.

После ужина, проглотив горсть лекарств, он продемонстрировал Лиле свой язык, как всегда, широко раскрыв рот.

– Проглотил? – недоверчиво спросила она.

Вместо ответа, кивнул и побрел в палату, освобождая место в очереди за таблетками для следующих пациентов.

Провалившись в сон, Грошев уже не слышал, как укладываются спать его соседи. Он спал, наблюдая обрывки сумеречных снов, когда его разбудила Лиля-танк.

Молча, глядя ему в глаза блестящим взором, вытащила она его за руку из-под одеяла и когда он, послушный ее воле вылез, поставила перед собой, положив страшно тяжелые руки ему на плечи.

Грошев еще отметил, что на сей раз, Лиля выглядела гораздо больше своих размеров, а еще выше ростом. Итак, не маленькая, она теперь едва до потолка головой не доставала. Егор Павлович ей в пупок дышал.

«Что происходит?» – смятенно подумал он, чувствуя нечто странное и слушая богатырский храп из ординаторской той самой Лили-танка, что стояла сейчас перед ним.

– Господи помилуй! – нашел он в себе силы прошептать.

– Не помилует! – доверительно улыбнулась ему лживая Лиля и растаяла в воздухе.

Дрожа и беспрестанно крестясь, Егор Павлович добрался, приседая при каждом шорохе до ординаторской, заглянул и убедился в своих подозрениях, потому что при свете настольной лампочки на обширном диване, удобно развалившись на белых простынях, спала Лиля-танк и по всей вероятности, давно уже спала.

Грошев залился слезами…

Ирина Петровна, а точнее бабушка Надежды и Кристины всегда хорошо одевалась, опрыскивалась дорогими духами, подарком одного престарелого возлюбленного и выходила в свет, не позабыв мазнуть по сморщенным губам розовой помадой. При этом ее не заботило мнение родственников, отчасти негодующих по поводу ее свободного образа жизни. Он знала, что в глазах внучек выглядит авторитетно. Дети понимали ее до обыкновенной, но экстравагантной старушки.

Впрочем, с детьми всегда были проблемы, дочь жила жизнью простоватой, русской женщины. Зять не отличался умом и сообразительностью. Надежда – глупая, но отважная душа, решившаяся выйти замуж за весьма посредственного Алексея, решившаяся родить трех детей, тем более, куда деваться, если уже беременна?

Кристина? Она радовала. Девчонка делала явные успехи, и даже не пришлось прикладывать усилия, обучать, ведьм ведь учат. Старшие должны передавать знания младшим, а иначе семья может впасть в хаос. Сколько таких несчастных семей осталось после второй мировой войны, когда дети выросли с дьявольской силой, не зная, куда ее применить и как с ней быть! Таких случаев в психиатрической лечебнице рассматривалось множество. Оккультная болезнь, вот как это называлось! Престарелый возлюбленный Ирины Петровны – главный врач этой самой больницы, Сергей Павлович, как раз говорил об уникальном пациенте.

Ее распирало любопытство, Сергей Павлович всесторонне изучал этого самого пациента, но уверенности в колдовских способностях сумасшедшего у него не было. Душа, наполненная социальной грязью, все как у всех, обычный человек, но почему тогда болен оккультной болезнью?

Переступив порог кабинета своего возлюбленного, Ирина Петровна сразу же обратила внимание на увешанную почетными грамотами, дипломами, сертификатами стену.

– Стена позора! – резюмировала она.

– Почему это? – искренне удивился Сергей Павлович, подходя к Ирине Петровне с шикарным букетом алых роз.

– Страну загнали в капитализм, деньги на каждом углу требуют, в государственную больницу без копейки не ляжешь, а достижения, успехи оценивают цветными бумажками? Я тебя умоляю! – расхохоталась она.

– Ирочка, какая же ты умница! – восхитился Сергей Павлович, целуя запястья ее тонких рук.

– В каждом учреждении увидишь такие бумажки, – продолжала, между тем, Ирина Петровна, постепенно распаляясь, – даже больше скажу, если хорошенько покопаться в доме любого из нас, скорее всего, обнаружишь некую почетную грамоту за что-то там! А нация больна, люди умирают, загоняя себя на работе, запуская хронические заболевания. На том свете грамоты не нужны, они были не нужны и в советское время, но тогда хотя бы было государство!

– Ирочка, я тебя прошу, не расстраивайся!

Засуетился Сергей Павлович, усаживая свою возлюбленную в мягкое кресло.

– Сергей Павлович, – приоткрыла дверь, просовывая большую голову, украшенную белой косынкой, Лиля-танк, – я Грошева привела!

– Грошева? – нахмурилась Ирина Петровна. – Где-то я уже слышала эту фамилию!

Сергей Павлович открыл карту больного, прочитал вслух место работы Егора Павловича Грошева.

– Странно, – подскочила Ирина Петровна, – в этом училище моя внучка учится!