Строки звенящие
Читать

Строки звенящие

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
Аннотация

В книге представлены стихи о любви к женщине, Родине, родным, близким и природе, много стихов о войне, а также просто стихи о жизни во всех ее проявлениях.

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Военная лирика

Война 41—45года цикл стихов

1Вновь заснеженным полем с автоматом шагаюСнова вижу глаза, в темноте тех полейИ в далёкие дни я опять погружаюсьНаходясь средь огня и ушедших людейТам в мечте о Победе, стыл я в зимних окопахШёл упорно вперёд, несмотря ни на чтоУмирали товарищи, среди пуль и сугробовЗа родных и друзей – много вас полеглоИ вот вновь тишина и шаги дорогиеТолько я уж седой и не видят глазаНо мы вместе опять и шагаем живыеПо дорогам войны, где дрожала земляДобровольцы Москвы, вы святые ребятаШли когда-то вперёд на кровавых ногахВы не нюхали порох, вам шла только шляпаВы не знали другого, вы купались в мечтахЗаслонили собой без винтовок поля выВас давили в степях, загнавши в конецВы урок преподали последний, суровыйПо приказу внутри, по приказу сердецИ как жалко мальчишки вас не видеть сегодняНе прожили вы жизнь, внуки были б у васВидно доля такая, или воля ГосподняВерьте – вы не забыты и спасибо за нас…2Тёркина забыли всеВасю неказистогоБыл он лучший на землеИ милей красивогоСлавой громкою – герояОн не похвалялсяЕл от пуза он до бояСилы набиралсяБыл в бою он хоть кудаС вражью белофинскойОтбирал он городаУдалью завиднойСилы был он богатырскойС шуткою дружилСловно он в земле сибирскойМолодым ходилСтрогим не был никогдаШутками искрилсяДаже не страшна зимаКак мороз не злилсяТеркин – парень наш земнойСкажем откровенноБыл совсем не городскойИ готов мгновенноВ белоснежном маскхалатеНа разведку он ходилИль сидел с чайком он в хатеНо вот только не грустилДобывал он языкаДоставляя в штаб полкаВзвесив в мыслях обстановкуПрименял и маскировкуВ сосняке болот глухихВоевал ВасилийИ в атаках он лихихБыл весь без усилийНе стихает грозный бойВсе уж на пределеВася – словно он штрафнойВ том нелёгком делеНа снегу, под зябким кровомПрибаутками чудилДля согрева крепким словомПосле боя веселилИ в войне мы до концаНаблюдали молодцаДо чего ж сильна странаКоль в ней Тёркиных гора3Налей в стакан – поговорим серьёзноКак подл наш мир, как всё вертим странуО прошлом вспомним, может быть и поздноБолящую затронем мы струнуВот жизнь уходит семимильными шагамиИ иностранцы ходят у КремляМы ж – порем несусветное стихамиНам не дано увидеть больше воробьяСкамейкой вместе с кухней развлекаясьСоседу только досаждаем мыПрислушавшись к тому, что интересноИ радуясь – ах как же мы умныЗатем в пивбар – жалеть судьбу идём мыИ пьяной Машке заливать мозги виномДомой вернувшись пьяными ногамиЗаснём мы тихо и надолго сномТам примеряем благо человекаЗаволновавшись, но пора и спатьПридумки – все, одна только помехаА надо утром – рано так вставать4Обнялись, сказал – не забудуИ стиснул ей плечи, целуяНе знал я, когда опять свижуУшёл на войну, не робеяТри года торчал я в траншеяхИду без руки к тебе сноваВсе годы был только в шинелиИ вот я опять – КазановаЗавидел осинку и всталБагряно горела над лесомЗвенела листом, как металлСтояла каким-то навесомЯ тысячу раз представлялКак я обнимаю, целуюИ вот, я безруко стоялТебя, представляя родную5Ушли давно огни войны в неведомые далиЖива страна и живы мы, при нас вроде медалиНо нет воды, и нет жилья, и с палочкой мы ходимОстался год всей жизни нам, а может пять походимПростой воды мне не дают, и я беру ведроНесу его, гремит салют – донёс, фу-у – хорошоА что скажите хорошо – то, что страну закрылГде толстопуз лишь и живёт, а я только запилВновь ветеран идёт к воде – несёт её домойТы скажешь мне, а власти где – на месте, дорогойИм дела нет за суетой – как здесь живёт геройА про жильё – как и про всё – чтобы ни ногой***Враг по земле нашей ходит, так не держи же меняМесто моё, где находят, смерть дорогие друзьяСердце не знает покоя, так и зовёт на войнуВижу себя среди боя, как я спасаю женуГлядя на слёзы мне больно, может, погибну в борьбеМожет, не будет всем вольно, жить и ходить по ЗемлеМожет, рабою ты станешь, вижу, как тащат тебяКак ты в работе устанешь, в дальнем краю, у станкаКак обо мне, о погибшем, плакать ты будешь с утраВместе с тобой не пожившим – как же люблю я тебя6В семнадцать лет на фронт ушёлА жить мне так хотелосьУшёл из жизни на годаТогда и завертелосьПоплыли облака войныИ печи в пепелищахИ дым, и крики, и огниИ краткие затишьяНе стало многих деревеньБерёзки по ним плачутНо вновь дождя звенит капельИ дети снова скачут7В войну не до цветов, но бабочки летаютУвидишь пламя солнца в просвете облаковХлеба увидишь в поле, стоят и пропадаютИюльская жара прожжёт до позвонковПейзаж весь из танкеток, из красного пурпураЗаполнен разрушеньем, руинам нет концаУвидишь лошадёнку, она стоит понуроГлотая гадкий воздух земного бытияВисит солдат на пушке, уткнувшейся в равнинуКругом прозрачно, тихо, спалённая траваА в воздухе тревога и давит нам на спинуБессонница ночная и глупая война8Катюша прообразом стала ракетыЧто в космос впервые взлетела с землиПотом были спутники весом за тоннуИ новую эру народу зажглиИ вот в 61-м Гагарин..поехал..Апрель был и молодость грела меняМинули уж годы, забыли о стартеНо книги остались и помнит странаГагарин стоит давно уже в бронзеИ ветер ласкает родные чертыИскателем был, искателем умерПервый разведчик с планеты землиКапители, летящие на небоРисунки на стенах и куполаИз смальты восстановленные ликиНапомнят нам святых и временаДавно уже забыто разрушеньеКогда летела смерть к вам без концаТорчит неразорвавшаяся бомбаНеся напоминание огняСтупени к храму, храм – не пострадалиВсевышний оградил и уберёгСегодня мы, в восторге перед вамиЗащитники – простой в беде народИ слава, тебе Господи за этоОхранник и свидетель стариныСвой дом не дал опасным разрушеньямИ дал возможность вновь в него войти

Послевоенное время

Ученья

Я как-то валерьянки много выпилТак оттянулся – больше уж нельзяНеделю я ходил и только охалА пузо беспокоило меняА тут нам объявили про ученьяСказали, расстреляют если чтоА тёща привезла на взвод вареньяИ получилось вновь нехорошоПослали рыть нас ямы на ученьяхИ приказали прыгать через нихНам было всем не до весельяИ даже наш сержант совсем затихИ ночью мы умчались в самоволкуЗабор под девять метров, одолевТеперь вот уже ползаем по стенкамИ даже говорят, что есть резервПадаем вот только с ентой стенкиНо, тут заботится о нас сержантС гвоздями сволочь, он кладёт дощечкиИ не упасть на них – нужон большой талантТут командир ловушки расставлялВпредь график самоволок составляйтеОн выпороть гулящих обещалСержант ругался самоволке невозможноА мы с конспектами, ловили те словаЗато – все навыки общения с противникомТеперь узнали раз и навсегда…Много погибло отцов наших, дедовДолго те шрамы нам спать не дадутМного погибло в те жаркие летаМного и ныне оттуда зовутСпят в тишине молодые ребятаК нам не пришедшие в мир и покойЖизни прожив молодого солдатаВыйдя на смерть своей юной судьбойВышла на бой с ними злобная силаТёмной и страшной своей сторонойТа, что про жалость совсем позабылаБудто с планеты явилась другойБрат мой сражался на танке отважноБил он фашистов наводкой прямойМногим тогда от той пушки попалоМногим пришлось не вернуться домойТанк подожгли, и был ранен СерёжаВыполз, вернулся, но в строй уж не всталТак и ушёл, не прожив и полгодаИ.. той жизнью.. солдат зашагалГод не пожив, он скончался от раныСтало одним, меньше всем молодцомКто до войны, строил дерзкие планыНо… улетел – не построив свой домМне жить за вас, тогдашних досталосьКоторых, поверь, бесконечно люблюВырос без Вас я, и время умчалосьНо память тех дней я навек сохраню

«Орденов сегодня – хоть объешься…»

Орденов сегодня – хоть объешьсяПродают и в штуках и на весСпециально делают невеждыПылью, наполняя весь процессИх воруют, всё презрев на светеА героев, лохами зовутЗабывая, что мы все в ответеЗа коричневую тяжесть тех минутТогда танки под Москвой стоялиТогда хлеб делили на ломтиКак же вы всю совесть потерялиИ бессовестной дорожкою пошли

«Аксельбант и адъютант…»

Аксельбант и адъютантБыл всегда в почётеНыне это лейтенант —Не его вы ждёте…

Я испытатель

Я – испытатель, «Миг» – моя стихия, я в небе ас, летая без трудаКогда с друзьями пьём мы за Россию, ползёт слеза, горючая самаЛетит по небу строем эскадрилья и нервы наши все напряженыНо не бывает тут и капельки бессилья, в пятёрке нашей – все давно орлыВнизу нас ждут и все переживают, все приземленья чистого хотятПока же смотрят – смотрят и ругают, когда идём мы снова на каскад

«Два брата жили на земле…»

Два брата жили на землеДавно уйдя из жизниОни мечтали при лунеИ сбылись эти мыслиОдин в горах остался житьСпасателем на базеОн группам помогал ходитьИ был высок, как ясеньВторой же лепкой занялсяИ жизнь на то потратилВ ней соразмерности ищаИ умер, так некстатиПропали слепки, маски – всёА он лежал и плакалПодняться он уже не могА как вставал, так падалОстался орден у негоЗа прошлое – военноеИ брат, но тот был далекоКак далека – вселеннаяОн скульптором отменным былОн жизнь давал скульптуреОн горы, как и брат любилНо предан был натуреМы жили вместе на ФиляхОн штангеном всё мерилУже в болезнях – второпяхИ как ребёнок верилОн тихо умер белым днёмНикто и не заметилВот так и мы порой умрёмС тобой – на этом свете

Посвящается Голубеву Константину Моисеевичу – скульптору, который мог вдохнуть жизнь в готовое изделие (скульптуру) даже великих мастеров и которого часто приглашали за этим, с чем он успешно и справлялся. Он отлично справился с заданием верховного главнокомандования по маскировке многих аэродромов во время войны – за что и был награждён орденом. К.М. лепил, несмотря на болезнь до своего последнего дня, его кисти были мощны, как прежде и отличались какой-то притягательной красотой. Его последняя работа была посвящена своему лечащему врачу – Травниковой – это была изящно выполненная головка той почти в натуральную величину и до последнего дня он искал формулу соответствия пропорций отдельных частей головы, чтобы вылепленная голова была наиболее восприимчива глазу со стороны.

Он давно умер. И остался только сын брата. Сейчас он живёт в Подольске под Москвой, похоронил дядю-скульптора и посоветовал мне прочесть у Ефремова книгу..Лезвие бритвы.. – мне в то время было около 30 лет, а ему около 27-и. До сих пор я берегу пластинку – Моцарт,..Реквием.., подаренную мне К. М. Это было в 1975—76 годах.

Память К. М. Голубеву вечная.

«Россия пришла из столетий…»

Россия пришла из столетийИз жизней народных пришлаИз тягот своих лихолетийВ сегодня дорогу нашлаОпять разрушеньем грозятсяПрезрев всё хорошее здесьИ ждут города задымятсяДымом тяжёлых ночейПоэтому «Лебеди» взмылиВ суровой своей красотеЧтобы от нас отступилисьНе дав разгореться войне…Вам крылья даны для полётаМогучей России сыныПросторного неба воротаВстречают твои кораблиКачая крылами, летитеВысоко, где реют орлыКак соколы в небе паритеСвои, исполняя мечтыКрылатыми птицами в небеСверкает мельканье машинСухого, горбатого, гребеньУж мчится у горных вершинМужчины сидят у штурваловОгромной, прекрасной душиИ верю, не будет обваловНа выбранном ими пути

«Злоба и зависть царят в этом мире…»

Злоба и зависть царят в этом миреБомбы и войны гуляют в умахКак ещё мы все при этом живыеСтрах ведь у всех на глазах и в сердцахВойны повсюду грохочут по мируПорохом пахнет везде на землеНет окончания взрывам и дымуВ этой проклятой, ненужной войнеВойна убивает, ломает, стреляетЮные души калечит вездеЖизни собой без конца обрываетСловно в кино, или тягостном сне
в официальном магазине Литрес

Без серии

Строки звенящие