Их обступили со всех сторон. Лялечка продолжала визжать, а Юлька, ничего не понимая, смотрела на окружающих, ожидая, что сейчас все прояснится. Но на лицах сотрудников было выражение брезгливости, отвращения и неловкости. Кто-то успокаивал Лялю, от Юльки же старательно отводили глаза.

– Воровка! Вот, что значит, с улицы брать сотрудников. – Продолжала вопить Ляля. А что же Ира? Юлька со страхом смотрела на нее. Неужели она тоже поверила?

– Хватит визжать! От твоего крика у меня уши заложило. – Ира нахмурилась и, когда все стихло, спросила, обращаясь к Юльке

– Юля, это ты взяла?

У той не было сил ответить, но она энергично закачала головой. Тогда Ира обернулась к Ляле

– Забирай свой шарф и прежде, чем обвинять человека, надо доказать его вину.

– Что тут доказывать? Тут и так все ясно, он был у нее в куртке. Она одна тут сидела. Больше некому!

– Девочки, девочки, это просто недоразумение, – Ашот Мартинович пытался всех успокоить. Большинство сразу же отошло в сторону, делая вид, что ничего не произошло. Юлька хлопала глазами, она была как в страшном сне. Поскорее бы этот кошмар кончился. Она стояла в центре, ничего не соображая и даже не пытаясь уйти. Постепенно до нее стал доходить смысл сказанного. Она понимала, что ее пытаются оскорбить и говорят гадости, чтобы унизить. Между тем, Лялечка и еще несколько девушек разгоряченные шампанским, стали высмеивать ее наряд, тыкали в сапоги, дергали за хвостик. Юлька молчала, не пытаясь оправдаться, поискала глазами Иру, но ни ее, ни Игоря в комнате не было. Неужели и они поверили? Она находилась в каком-то оцепенении и опомнилась только тогда, когда ее ощутимо толкнули в грудь. Глаза застилали слезы. Ничего не видя вокруг, она бросилась к двери. Арсен Мартинович пытался ее задержать

– Ты куда, дорогая? Сейчас разберемся… подожди.

Но она вырвалась и, ничего не слыша, помчалась к выходу. В холле что-то сказал охранник, но она не остановилась. Только на улице немного пришла в себя, надела куртку и поняла, что очень замерзла. Началась слабая метель с мелким, колючим снегом. Он сыпал в лицо, на волосы, на очки. Юльке пришлось их снять, чтобы протереть. Мимо прошел автобус. Значит, следующего придется долго ждать. Ничего, она немного прогуляется, только холодно очень.

– Что с тобой?! Юля! Ты что? Заболела? – Люба влетела в квартиру после того, как безуспешно звонила в квартиру, и никто не открывал. Она заметила Юльку еще на улице, хотела догнать, но та очень быстро шла. А когда Юлька не открыла дверь, она и вовсе испугалась и побежала к себе за ключами.

Когда она буквально ворвалась к подруге, Юлька лежала на диване прямо в сапогах и куртке, отвернувшись лицом к стене. Приглядевшись, Люба заметила, что ее всю трясет. Тогда она молча стащила с нее сапоги, притащила из другой комнаты одеяло и укрыла ее. Сама села на краешек и, прижав крепче одеяло, ласково поглаживала Юльку по плечу.

– Ты полежи немного, а я сейчас чайку горяченького принесу. Попьешь и сразу согреешься. Все будет хорошо, все будет очень хорошо, вот увидишь.

Она пошла на кухню, поставила чайник, стала искать заварку, но не нашла. Вспомнила, что у нее есть какой-то фирменный успокоительный чай, недавно на работу приносили. Люба сбегала к себе, быстро заварила чай, положила туда ложку меда и понесла в комнату. Юлька лежала так же, уткнувшись носом в стенку, и дрожала.

– Юль, ну-ка попей чайку.

Внезапно она повернулась, и Люба встревожилась не на шутку, уж очень лицо у Юльки было странное, какое-то застывшее. Она ничего не стала спрашивать, просто протянула чашку с чаем. Юлька слегка дрожавшей рукой взяла чашку и, обжигаясь, стала глотать вкусно пахнувший чай. Люба поерзала, не терпелось расспросить подружку, но боялась, что та заплачет, а она не сумеет найти правильные слова. Придется делать вид, что ничего не произошло. Главное, надо отвлечь ее.

– Юля, я же не надолго домой забежала, переодеться и перекусить. Мне сейчас надо обратно на работу бежать, а то девчонки там зашиваются. Эти дни, сама знаешь, сумасшедшие, самая торговля. Ну, ты пей, пей чай. Хочешь еще? Сейчас принесу.

Она подхватила чашку и пошла на кухню, продолжая говорить.

– Знаешь, а я ведь хотела тебя попросить о помощи. Ты могла бы собрать несколько корзинок, у тебя такой вкус хороший или букеты составить. Ну вот, вроде уже не трясешься.

Юлька посмотрела на Любу, и столько в ее глазах было горя и невыплаканных слез, что Люба поперхнулась словами, но тут же взяла себя в руки

– Ну, как, пойдешь со мной?

– Конечно, – тихо ответила Юлька, – только оденусь потеплее.

Она пошла в другую комнату и вернулась, надевая на ходу мамину вязаную безрукавку и пуховый платок, в котором мама выводила детей на прогулку.

– Юль, ну что ты как старуха в этот платок нарядилась?

– Мне все равно. В платке или без платка я красивее не буду. Все Любаш, я готова.

Люба вдруг вспомнила, что сама не переоделась и поесть не успела. Она ненадолго забежала к себе, надела вместо кожаного пальто дубленку, а поесть решила купить что-нибудь по дороге.

Они шли молча, Люба думала, что ж такое могло приключиться, а Юлька не думала ни о чем. Просто тупо переставляла ноги, правда, когда заметила какое встревоженное лицо у Любы, на душе стало теплее. Она поняла, что не одна на этом свете и что один друг у нее есть. Самый верный.