Обе подруги любили слушать ее пение, хотя те немногие песни, которые девушка знала, были невеселы. Она подслушала эти песни у старой Хект, которая по вечерам частенько играла на лютне и пела, а узнав, что Уарда запомнила ее унылые песни, стала сама учить ее. «Когда-нибудь и она попадет ко мне в лапы, – думала при этом колдунья. – А чем лучше она будет петь, тем дороже за нее заплатят».

Бент-Анат пыталась учить Уарду читать, но грамота плохо давалась ее юной ученице, как та ни старалась. Однако дочь фараона не оставляла своего намерения. Бездействие, на которое она была обречена здесь, у подножия этой огромной горы, – на вершину ее она часто с содроганием и тоской устремляла свои взоры, – все больше тяготило ее; все сильнее овладевало ею то чувство, от которого она всеми силами стремилась избавиться. Уарда хорошо понимала причину грусти своей повелительницы и боготворила ее, совсем как святую. Она часто рассказывала царевне все, что знала о Пентауре и об его отце, но Бент-Анат и не догадывалась, что Уарде известно о ее любви.

Когда каторжников проводили мимо палатки Бент-Анат, царевна сидела там вместе с Неферт, и они, как всегда в этот тихий вечерний час, говорили о фараоне, о его возничем Мена, о Рамери и Пентауре.

– Пентаур жив, – уверяла Неферт. – Ведь мать пишет, что никто точно не знает, куда он исчез. Если он бежал, то несомненно стремится сейчас добраться до лагеря фараона, а когда мы попадем туда, ты найдешь его возле твоего отца.

Бент-Анат печально глядела в пол.

Неферт с нежностью посмотрела на нее и робко спросила:

– А не забыла ли ты о разнице в положении, которая отделяет тебя от твоего избранника?

– Кому я протяну свою руку, того я сразу сделаю знатным, – решительно возразила ей Бент-Анат. – Но если бы я даже сделала Пентаура повелителем вселенной, он по-прежнему остался бы выше и лучше меня.

– А твой отец? – робко спросила Неферт.

– Мы с ним друзья. Он выслушает и поймет меня. Увидевшись с ним, я расскажу ему все… Я хорошо знаю его сердце!

Долгое время обе сидели молча. Потом Бент-Анат велела зажечь огонь, чтобы закончить рукоделие. Супруга Мена встала и подошла к выходу. Здесь ее уже поджидала Уарда. Она схватила ее за руку и молча вывела из палатки.

– Что с тобой, девочка? Ты вся дрожишь! – сказала Неферт.

– Мой отец здесь, – быстро проговорила Уарда. – Он сопровождает каторжников из копей Мафката. Среди них есть двое мужчин, скованных одной цепью, и один из них – только не пугайся! – один из них поэт Пентаур. Постой! Во имя богов, останься и выслушай меня! Уже два раза я видела своего отца и говорила с ним, когда он приходил сюда с каторжниками. Сегодня Пентаур будет освобожден, но Бент-Анат не должна знать об этом, потому что если мой план не удастся…

– Дитя мое! – горячо перебила ее Неферт. – Скажи, чем я могу помочь тебе?

– Прикажи выдать конвоирам от имени дочери фараона целый мех вина и возьми из дорожной аптечки Бент-Анат флакон со снотворным… Тем самым, которое она всегда отвергает с таким пренебрежением, несмотря на твои просьбы. Я буду ждать тебя здесь – это средство может мне понадобиться!

Неферт тотчас же кликнула слугу и приказала ему следовать за Уардой с мехом вина. Затем она вернулась в палатку и открыла походную аптечку. [ 202 ]

– Что тебе нужно? – спросила Бент-Анат.

– Лекарство от сердцебиения, – ответила Неферт, тайком извлекла нужный ей флакончик, и уже через несколько минут он был в руке Уарды.

Девушка попросила слугу открыть мех и дать ей попробовать вино. При этом она незаметно вылила в мех снотворное, а затем велела отнести подарок Бент-Анат томимым жаждой конвойным. Сама же она направилась в кухонную палатку и нашла там юного амалекитянина, сидевшего прямо на земле среди слуг царевны. Едва завидев девушку, он вскочил на ноги и сказал:

– Сегодня я принес четырех отличных куропаток. Я их сам подстрелил. А для тебя вот кусок бирюзы, ее нашел мой брат в скале. Этот камень приносит счастье и полезен для глаз, а еще он приносит победу над врагами и отгоняет дурные сны.

– Благодарю тебя, – сказала Уарда и, взяв из его рук небесно-голубой камень, увлекла юношу за собой, в сторону от палатки.

– Послушай, Салих! – зашептала она. – Ты хороший юноша. Служанки говорят, будто ты сказал как-то, что я звезда, упавшая с неба, чтобы превратиться в женщину. Так говорят только о том, кого любят, и свои добрые чувства ко мне ты доказываешь каждый день, принося мне цветы всякий раз, как ты сдаешь домоправителю дичь, убитую твоим отцом. Хочешь ли ты оказать огромную услугу и мне и царевне? Да? Ты сделаешь это? Я так и знала! Так вот слушай! Сегодня ночью сюда прибудет друг нашей великой Бент-Анат, и ему придется день или даже несколько дней скрываться от своих преследователей. Может ли он, или они, потому что их, пожалуй, будет двое, найти приют и защиту в доме твоего отца, стоящем высоко на священной горе?

– Тот, кого я приведу к отцу, будет желанным гостем, – гордо сказал юноша. – А у нас в обычае защищать сначала своих гостей, а уж потом самих себя. Где эти незнакомцы?

– Они будут здесь через несколько часов. Можешь ли ты подождать их, пока луна не взойдет на небе?

– Готов ждать хоть до тех пор, пока не зайдет последняя из тех тысяч лун, которые исчезают за этой горой!

– Ну, хорошо. Жди на той стороне ручья, а потом отведи в свой дом тех, кто три раза назовет мое имя. Ты знаешь, как меня зовут?