– Он сильно изменился, – согласился Волк.

– И обед был превосходным, – добавил Бэйрек. – Не наедался так с тех пор, как уехал из Вэл Олорна.

– Еще бы, – вмешалась тетя Пол. – Съел чуть не всего оленя в одиночку!

– Ты преувеличиваешь, Полгара, – защищался Бэйрек.

– Ну не очень-то, – тихо заметил Хеттар.

Леллдорин подъехал к Гариону, но ничего не сказал. Лицо юноши было таким же встревоженным, как у кузена: было очевидным, что он хочет объяснить что-то, но явно не знает, как начать.

– Выкладывай, – спокойно сказал Гарион. – Мы достаточно хорошие друзья, и я не обижусь, если что-то будет не так.

Леллдорин выглядел слегка пристыженным.

– Неужели у меня все на лице написано?!

– Просто ты слишком честен и никак не можешь научиться скрывать свои чувства!

– Неужели это правда? – выпалил Леллдорин. – Не сомневаюсь в твоих словах, но действительно ли мерг в Чиреке замышлял убийство короля Энхега?

– Спроси Силка, или Бэйрека, или Хеттара. Мы все там были, – предложил Гарион.

– Нечек совсем не такой, – быстро, обороняясь, перебил Леллдорин.

– Откуда ты знаешь? План-то ведь придумал именно он, не так ли? Каким образом вы с ним познакомились?

– Отправились на Большую ярмарку целой компанией – я, Торазин, еще несколько человек. Купили какие-то вещи у мерга-торговца, и Тор отпустил пару ехидных замечаний насчет мимбратов, знаешь ведь, какой он. Торговец сказал, что знает нужного нам человека, и познакомил с Нечеком. Чем больше мы с ним говорили, тем горячее сочувствовал он нашим стремлениям к свободе.

– Естественно.

– Он объяснил нам, что замышляет король. Ты бы просто не поверил такому.

– Возможно.

Леллдорин быстро, встревоженно взглянул на него.

– Собирается отобрать наши поместья и отдать безземельным мимбратским дворянам.

– А вы проверяли, правду ли сказал Нечек?

– Каким образом?! Мимбраты ведь ничего не признают, даже если их прямо спросить, но такие вещи вполне в их характере.

– Значит, кроме слов Нечека, у вас нет других доказательств?! Но каким образом вам пришел в голову подобный план?

– Нечек сказал, что, будь он астурийцем, ни за что никому не позволил бы отобрать принадлежащую ему землю, и объяснил, что, когда они приведут войска, мы уже ничего не сможем сделать. А еще добавил, мол, на нашем месте ударил бы первым, прежде чем мимбраты успеют подготовиться, и проделал бы все таким образом, чтобы они не узнали, чья эта работа. И тут предложил толнедрийские мундиры.

– Когда он начал давать вам деньги?

– Не помню. Об этом договаривался Тор.

– Нечек говорил когда-нибудь, почему ссужает вам деньги?

– Да, сказал, что по дружбе.

– Не казалось ли это немного странным?

– Но я бы не отказал друзьям в деньгах, – запротестовал Леллдорин.

– Ты – астуриец, – покачал головой Гарион, – и отдал бы даже жизнь во имя дружбы. Нечек – мерг, а я никогда еще не слышал о щедрости этих людей. Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать вашу землю. Потом предлагает план его убийства, который поможет развязать войну с Толнедрой, а чтобы убедиться в успехе замысла, дает деньги. Так ведь?

Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясенных глаз с Гариона.

– Неужели вы его так ни в чем не заподозрили?

Юноша, казалось, вот-вот заплачет.

– Но это такой хороший план! – взорвался он наконец, – И обязательно удался бы!

– Именно поэтому он так и опасен, – ответил Гарион.

– Слушай, что же мне теперь делать? – убито пробормотал Леллдорин.

– Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда будет время все обдумать. А если ничего не выйдет, всегда сможем открыться дедушке. Он придумает, как остановить все это.

– Мы не можем никому признаться, – напомнил Леллдорин. – Связаны клятвой.

– Значит, придется эту клятву нарушить, – поколебавшись, предложил Гарион. – Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать должны только вы. Я никому ничего не скажу без вашего разрешения.

– Лучше ты реши, – умоляюще пробормотал Леллдорин. – Сам я не могу, Гарион.

– Сможешь, – твердо заявил тот. – Уверен, если хорошенько подумаешь, увидишь почему.

Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повел их на юг; лошади перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.