– Андрей Андреич, я завсегда с удовольствием, но тут такое дело, – парень замялся, – отметиться бы надо. И остальное. Вы ж по лесу не меньше часа…

– А после нельзя?

Владик маятно вздохнул, укоризненно пробубнил:

– Кому как не вам знать, почему не положено. Сами же объясняли!

– Ясно. Где?

– В караулке, там у нас планшет специальный. И кабинки.

– Идем, – нетерпеливо бросил отец, не сводя глаз со ступенчатой пирамиды зиккурата.

Гостевую книгу выдали моментально, по первому требованию бойкого Владика. Отец взялся было за стило… задумался. Быстро мазнул пальцем, пролистывая страницы, нехорошо прищурился. Юстина незаметно глянула ему через плечо. Во второй сверху строке рублено-прямоугольным, чрезвычайно знакомым почерком значилось: «Чекун Варвара Михайловна. Архитектор. Владелец квартиры. Прибытие 12 сентября». Юстина закусила губу.

Для прохождения на территорию зиккурата кроме записи в планшете требовалось подробное считывание информации с чипов, указание цели визита, уточнение, кто кому кем приходится и оформление специальных пропусков. Юстина быстро утратила чувство реальности. Оказавшись после промозглой осенней мокряди в тепле, она изо всех сил боролась с желанием прислониться к стене и закрыть глаза – опасалась оставить на светлой штукатурке грязевой отпечаток. «Четыре чертенка» и так прилично натоптали.

– Карантин? – полуутвердительно, полувопросительно осведомился отец.

Владик указал на подобие душевых кабинок, спрятанных в нишу при входе. Юстина таких никогда не видела.

– А, экспресс-диагност? – одобрительно кивнул отец. – Уже доставили? Отлично, это вам не получасовое заточение.

Сдвинул в сторону прозрачную дверцу, обернулся к девчонкам:

– Юстина в левую, Камиля в правую. Минуту стоять не шевелясь. Больно не будет.

Кроме внезапного приступа клаустрофобии Юстина не почувствовала ничего особенного. Только легкий ветерок дунул в лицо. Перед глазами зажегся зеленый огонек, дверца открылась.

«И это все?!»

Место Юстины занял отец, Шосты – Аня.

– Порядок, – через минуту с облегчением улыбнулся второй, безымянный охранник. – Осталось расписаться, и можете идти.

Отец вывел на подсунутом бланке неразборчивую закорючку, и возглавляемая разговорчивым Владиком толпа гостей покинула караулку. Охранник шустро потрусил в глубину парка, к входу в зиккурат. Каменные фонари, деревянные настилы-дорожки, ненавязчиво подсвеченная, причудливо выстриженная зелень. Очаг цивилизации. С трудом верилось, что в каких-то двадцати метрах, за оградой, на глинистом склоне не растет трава, нет намека на тропинку, стоит кромешная темень и в любую секунду может напасть какая-нибудь пробравшаяся за внешний периметр тварь.

Ступени дикого камня, высоченные двери, ни лучика света за стеклом. Владик повел их мимо и куда-то дальше, виновато объясняя:

– Всякие важные шишки явятся не раньше, чем через месяц, а пока все законсервировано. Через главный вход не пройти, двери обесточены и заблокированы. Надо в боковой.

Завернув за угол, он услужливо распахнул створку, пропуская гостей вперед. Юстина переводила недоуменный взгляд с охранника на отца и обратно. Оба отлично знакомы, причем Владик явно находится в положении подчиненного. Как? Почему? Откуда? И по поводу моста тоже неясно. Откуда отцу известно про камеры, ловушки и прочее? Похоже, сейчас не время спрашивать.

В первую секунду ей показалось, что в холле нет потолка – над головой мерцало и дышало, словно живое, звездное небо. Журчала вода, влажно пахло травой и землей.

– Погодите маленько, дождитесь, пока станет светло, а то непременно споткнетесь, – с затаенной гордостью посоветовал Владик, перемещаясь вдоль стены с фонарем в руках.

Юстина успела убедить себя, что они еще не дошли до настоящего входа, но тут охранник, озабоченно сопя защелкал выключателями, и действительность преобразилась. Плавно увеличивая яркость, зажглись невидимые светильники. Небо исчезло, зато возникли бесчисленные колонны, балконы, лесенки и газоны. Вдалеке, на пологом пригорке, обнаружилась невысокая, тонколистая рябина. Рдяно-красные, тяжелые гроздья гнули ветви к земле. Травяной ковер сбегал от корней дерева вниз, к середине… гмм… холла, зала, вестибюля? Ни одно название не подходило. Юстина про себя окрестила место, в котором они очутились, «пространством». У края газона, на пересечении взглядов, обнаружился монументальный, непонятного назначения пьедестал льдисто-серого камня.

Родитель окинул его удивленным взглядом, кажется, хотел о чем-то спросить, но передумал.

Издалека приглашающе светилась обойма из четырех каплевидных лифтов. Отец почти бегом направился к одному, девчонки за ним едва поспевали.

Длинный ряд кнопок на зеркальной панели. Владик выбрал «39» и кабина стартовала. Беззвучно набрала скорость, пол стремительно понесся вниз, и через секунду Юстине показалось, что на нее обрушилось перекрытие. И тотчас второе и третье. Она отшатнулась от прозрачной поверхности и невольно пригнулась. Смехнянка слабо охнула за спиной, Шоста вцепилась в хромированный поручень и зажмурилась. Отец покосился на девчонок, не глядя нащупал на панели какой-то значок. Стекло потеряло прозрачность.

Створки бесшумно разъехались, и Юстина робко шагнула на бетонный пол. В отличие от холла, здесь еще не закончили отделку. Свернувшийся петлями у стены кольчатый шланг, забытая упаковка потолочных панелей, несколько погнутых арматурных прутов возле одной из дверей… Гулкое эхо, тишина и пустота. Запах цементной пыли и нежилья.

– Всё доделывают, всё проверяют… р-работнички, – с хозяйственной сердитостью проворчал Владик.

Он проводил их до нужной двери, деликатно стукнул костяшками пальцев. Подождал с минуту, постучал громче. Отец покачал головой: