– Это о каком-таком заводе речь?

– О глорианском.

– Вот оно как. А он отчего-то впервые за много лет временно закрыт.

– Угу.

– Занятное совпадение.

– Девочки! – глаза у Ани стали еще больше, чем обычно. – Девочки, а ведь она на этот завод по дороге к зиккурату заглядывала. Помните, Мишка сказал, она на юго-восток сперва полетела!

– Точно!

– Идем туда?

– Опять одни за город?! Нет уж, хватит с меня! Не забыли, наш «Бу» до сих пор где-то шастает? К тому же, поправьте меня, если я неправа. На этот раз отец точно оторвет Юстьке голову.

– Ну, можно дядю Андрея с собой захватить, – неуверенно предложила Смехнянка.

– Замучает советами!

– Зато с ним не так страшно. Давай, звони!

Юстина вздохнула и потянулась за наладонником.

– Па-ап…

– Чего тебе?

– Нужна твоя помощь.

– Что такое?

– Мы хотим прогуляться на завод.

– Это на который? – насторожился отец.

– Ну, тот, что временно закрыт.

– Глорианский? С чего бы вдруг?

– Мама о нем упоминала в последний день.

– Вот даже как. Что ж, в таком случае и правда стоит наведаться.

– Пап? Ты знаешь что-то такое, о чем не знаю я?

– Сложно сказать. Просто перед отлетом Варвара позвонила и внезапно заговорила про то, как мы с ней познакомились. Как раз там. Она об этом не вспоминала… сколько же? Лет десять, наверно. А тут два раза за день. Выглядит подозрительно.

– Вы вместе бегали подсматривать?

– Не совсем, – отец замялся.

– Если все именно так, нам просто необходимо там побывать!

– Необходимо. Только не нам, а мне. Ваша отчаянная лягушачья команда на этот раз остается дома. Возле завода может быть опасно.

– Мы с тобой!

– Нет, я сказал!

– Ни фига! – запальчиво выкрикнула Юстина. Чай, наконец, подействовал, и она ощутила себя бодрой и готовой к свершениям. – Не возьмешь с собой – пойдем сами, одни.

Отец закатил глаза и процедил сквозь зубы: «Что за комиссия, создатель…»

– Ну, па-ап!

Родитель молчал с минуту, меряя дочь недовольным взглядом. Наконец, сдаваясь, с чувством произнес:

– Ну, вы и поганки!

– Отправляемся завтра прямо с утра? Чтобы успеть вернуться? А то идти дольше, чем до зиккурата.

– Щас! Разбежались, школу прогуливать. Обедали?

– Да.

– Значит, встречаемся через полчаса у дома бабы Риммы.

– Мы что, полетим?!

– Догадливая.

– Класс!

19

– Это здесь? Здесь? Где именно? – нетерпеливо вертелись девчонки.

– Забор вдалеке, видите? Нам туда. Только пока побудьте в кабине, а я отлучусь ненадолго.

– Зачем? Куда?

Поищу одного человека. Вернусь через… – отец мельком глянул на наладонник, что-то прикинул, – минут через двадцать. Сидеть тихо, дверь не открывать. Ослушаетесь – пеняйте на себя.

Без отца в вертолете стало как-то неуютно и страшновато. После оглушительного полета звенящая тишина снаружи казалась странно зловещей. Юстина отодвинулась подальше от рычагов, кнопок и приборов, маятно вздохнула.

– Вот куда его понесло? Что за «один человек»? Юсть, не знаешь? – Камиля поерзала, устраиваясь удобнее. – Черт, ноги-то как затекли!

– Понятия не имею.

– Откуда тут людям взяться? – Смехнянка удивленно покачала головой, – лес вокруг.

В дверцу снаружи шумно поскреблись. Чуть слышно заскулили и поскреблись снова. Аня тотчас прижалась носом к выгнутому стеклу. С полминуты вглядывалась, наконец разочарованно вздохнула:

– Не видно.

– И хорошо, что не видно, – сурово откликнулась Шоста.

– Чего хорошего? Интересно же! Эй, кто там? – почему-то шепотом позвала Аня.

Секунду стояла напряженная тишина, затем с той стороны вертикально вверх бесшумно взвилась мохнатая палево-серебристая тень. Рухнула вниз, исчезла из поля зрения и взвилась снова, чуть ближе. Волк. С какой-то непонятной штуковиной на шее – будто змея обвилась. Подпрыгнув дважды незваный гость исчез… но буквально через пару секунд к фонарю кабины, прямо напротив Камили, приникла любопытная морда со стоящими торчком ушами. Девочка от неожиданности отпрянула и вскрикнула в сердцах:

– Да что ж это такое?! Что мы, медом намазаны?

Волк наклонил лобастую голову, и Юстине показалось, что он улыбается во всю пасть.

– А ну, геть отседова!!! – раздался снаружи, от хвоста вертолета, низкий женский голос.

Повернувшись, зверь напряженно застыл, и вдруг из странной гнутой штуки у него на шее зачастило скороговоркой:

– А я че? Я ниче. Баб Яг, я ж ниче. Я посмотреть тока.

Ломкий, мальчишеский басок удивительно подходил проказливо ухмыляющейся морде.