Почти квадратный в плане вестибюль. А дальше, как полагается, гардероб с вежливым служащим, встречающим приятной улыбкой гостей. Взаимное теплое приветствие. Я освобождаюсь от изрядно намокшей куртки и привожу в порядок свою прическу перед зеркалом.

Мраморная лестница! Широкие ступени! Я чуть не ахнул от изумления. Передо мной внезапно открылась поистине впечатляющая картина. Выйдя за пределы небольшого, полутемного вестибюля, я вдруг оказался в пространстве, сильно раздавшемся в высоту, и, буквально, залитом естественным светом, идущим сверху, через застекление большого «фонаря». С потолка спускалась золоченая люстра на длинной витой подвеске.

«Колоссальные пропорции! – мысленно отметил я. – Прекрасно воссозданная иллюзия дворца крупного аристократа или царственной особы».

Не спеша, делаю еще несколько шагов, поднимаюсь по лестничному маршу. Затем бережно провожу ладонью по каменным поручням тяжелых перил, всматриваюсь в красивый узор литых чугунных ограждений. Останавливаюсь. Поднимаю взгляд чуть выше. И прихожу в восторг.

Изящные лепные рамы на стенах, зеркала, вазоны, пилястры с канелюрами «в стиле Людовика ХVI», разорванные барочные фронтоны, сложная система антаблементов и аттиков, живописные картины в фигурных клеймах в центре плафона, выдержанные в нежной колористической гамме – все это поражает тонкостью вкуса, нарочитой манерностью и изысканностью.

«По этим ступеням когда-то ходила сама княгиня Юсупова, – начинаю размышлять я. – Каблучки ее туфелек звонко постукивали по плитам из каррарского мрамора».

Мне кажется, что дух владелицы дворца и поныне живет в этом прекрасном интерьере. Его хорошая сохранность будто позволяет совершить путешествие в таинственное прошлое, минуя века, почувствовать себя в качестве гостя богатого аристократического особняка.

Вид лестничного зала (с акварели В.С.Садовникова из фондов Русского музея в Петербурге)

В углах потолка повторяются эффектные рельефные изображения пары львов, вставших на задние лапы и поддерживающих передними картуши с буквой «З» – монограммой княгини Юсуповой. Тела животных настолько изящны, что при взгляде на них, невольно вспоминаются строки из Шиллера:

Лежащие нимфы на полукруглых архивольтах… Их утонченные фигуры тоже удачно вписываются в «симфонию» общего художественного замысла.

«Удивительно! Какая выразительная лепнина! – мысленно произношу я. – Неужели все это творение рук Тимофея Дылева и членов его художественной артели? Такому зрелому мастерству, пожалуй, могли бы позавидовать и некоторые европейские мастера середины ХIХ столетия».

Теперь, перевожу взгляд на живописные полотна, вставленные в украшение потолка. Чуть позже, среди архивных документов я нашел лист с записями, точно подтверждающий имя автора этих масштабных композиций. Документ, в частности, гласил:

Среди прочих бумаг, хранящихся в архиве в Фонде князей Юсуповых, мне встретилась еще и пожелтевшая страница со стихами. Никому не известный поэт Федор Андреев, однажды посетив дворец З.И.Юсуповой на Литейной в момент проходившего там увеселительного мероприятия или важной церемонии, оставил яркое воспоминание об этом событии:

Живописные полотна в фигурных клеймах были, как мне показалось, посвящением поэзии. На одной из картин я смутно разглядел Аполлона в окружении муз; на другой – была представлена похожая сцена, но с некоторым оттенком пафоса и героического содержания. По свидетельству петербургской исследовательницы Е.И.Жерихиной, данные сюжеты иллюстрируют античные представления о функциональном назначении дома и месте человека в общественном пространстве. Она называет эти картины «Гений успеха» и «Гений гостеприимства». Честно признаться, темный колорит полотен Майкова не позволил их более детально рассмотреть. Так что изображения остались для меня в ту пору не до конца объяснимыми.

«Весьма показательно, – подумал я, – как богатое убранство лестничного зала гармонирует с атмосферой той среды, в которой в молодости пребывала княгиня Юсупова. Балы представителей „высшего света“ Петербурга, пышные торжества и приемы, музыка, прекрасные романтические стихи, любовные романы, беззаботное веселье и шампанское, льющееся рекой… Все это очень похоже на некое личное, близкое сердцу дамы воспоминание, как бы запечатленное в аллегорических образах античной мифологии и сокрытое от понимания рядового, несведущего человека».