— Подожди, как ты Спицына назвала? — расхохотался я. — Сыч? Тань, пять баллов.

— Это не я придумала, — моментально открестилась от выдумки Сиротина.

— А кто?

— Ну, предположим, Ленка…

«А я не ошибся в ней: восхитительная девочка. Интересно, а меня она как окрестила? Впрочем, какая разница, если мы это скоро узнаем. А если что — и подправим…»

Я усмехнулся. Отловив косой взгляд Тани, быстро исправил лицо:

— Ну, так что с Ларионовой?

— Ну, есть кое-какая информация... — неохотно начала Таня. Я сделал бровями знак, мол, не томи. — Ну, Ленке уже двадцать шесть, — подчеркнула Таня туповатое наречие «уже». — Ленка... она никогда не была замужем. Но у неё есть постоянный, симпатичный такой. Он архитектор. Довольно взрослый дядька. Работает на богатых людей. На очень богатых людей, — со значением добавила Таня.

— Ну, дальше, — не поверив в рассказ про архитектора, поощрил Сиротину я. — Не останавливайся на достигнутом.

— Да что рассказывать-то? — снова ощерилась Таня. — Я же не архитектор и с ней не живу. Дай хоть направление, в каком копать?

— Школа. Институт. Увлечения. Как она в профессиональном плане. Знание языков. Ларионова датский или немецкий знает?

— Не знает, — помедлив, сказала Таня, — Ленка только английский и знает.

— И как знает, прилично? — Я разогнул скрепку.

— Прилично, — пришлось смириться Тане. — У Ленки экономика и бухгалтерия в нефтегазовом на английском шли. GAAP там, IAS, аналитика. — Таня поморщилась.

— А как Ларионова по работе? — Я свернул из Таниной скрепки фигушку.

— Да нормально, вроде бы. Я лично не жалуюсь.

— Не жалуешься? То есть Ларионова по работе что-то делает лично для тебя? — Из фигушки я слепил розочку. — И что же именно, позволь спросить?

— Ну, на Ларионовой лежит вся отчётность.

— И — какая отчётность, если не секрет?

— Не секрет. Твою Ларионову взяли в «Ирбис» мне в помощь. Именно поэтому она в двадцать четыре стала замдиректора по партнёрам. — Таня небрежно фыркнула.

— Ясно, — кивнул я. Вскинул глаза на Таню, которой было тридцать, и которая тоже никогда не была замужем. — Тань, а скажи-ка мне, по баблу, откинутому на продвижение, Ларионова тоже отчёты пишет? — Я распрямил скрепку и упёрся взглядом в Танину переносицу. Сиротина немедленно подобралась на стуле:

— А ты с чего это взял?

— А я не брал, Таня. Это ты мне намекнула. А я только выводы сделал.

Таня испуганно раззявила рот.

— Держи, Сиротина, — я вручил Тане скрепку. — Ну, так что там ещё с Ларионовой?

— Да не знаю я её хорошо, — заюлила Таня. И тут в её глазах промелькнул боевой огонёк: — А хочешь, я запрошу для тебя информацию у безопасников? Скажу, у руководства к Ларионовой претензии есть.

«Ого! Удар ниже пояса. А как же женская дружба, Таня?»

— Не, Тань, не хочу, — засмеялся я. — Мне с тобой интересней. Кстати, а вы в кафе с Ларионовой ходите? Ну, хоть иногда?

— Ну да. Мы иногда обедаем. А что?

— И — что заказываете?

— Ну, я беру суши, компот... то есть фреш, — поправилась Таня, потому что слово «фреш» звучало лучше, чем «компот».

— Да не ты — Ларионова. — Я с интересом наблюдал за Таниными потугами.

— А-а... Ну, она только салатик берёт. Или кофе с мороженым. Она вообще следит за фигурой. И к тому же у неё Макс хорошо готовит, так что Ларионова у нас всегда и сытая, и довольная. — В прилагательное «довольная» прокрался намёк на похотливые обстоятельства.

«Значит, у Ларионовой действительно архитектор есть? Лиха беда начала. А я-то собирался её в Дании к интиму склонять. Впрочем, ничего не потеряно, если заранее определить вкусы и слабости женщины.»

— Вино заказываете? — задал следующий вопрос я, беря новую скрепку.

— Я — нет! — гордо бросила Таня.

«Да ладно! А мне твой “Сыч” пять минут назад очень ехидно поведал, как ты на очередном корпоративе в одно рыло выкушала литр “Mouton Cadet” и даже не закусила.»

— А Ларионова? — не дрогнул я.

— И Ларионова нет. Ленка у нас пить ваще не умеет.

— В каком смысле «пить не умеет»? — Я поднял глаза на Таню. — Твоя Ларионова что, потом песни поет? «Maybe, maybe…»? Это ваш с ней любимый репертуар от «Suede» в столичных караоке?

— Нет, — Таня обиженно шмыгнула носом, откладывая мою скрепку. — Она вообще не поёт. Она просто быстро хмелеет. Она от спиртного становится такая, такая… дерзкая, одним словом. — Таня игриво закатила глаза и бодро прищёлкнула пальцами. А я отчего-то подумал, что эту привычку Сиротина слямзила у Ларионовой. Только у той девочки это получалось изящно, а у Тани — топорно.