– Конечно, – понимающе кивнула Лена.

Дверь заскрипела. Послышался звон ведер. Леша вернулся с водой.

– М-мама, я п-принес, – раздался радостный голос Леши.

– Кстати, мы ведь не познакомились, – спохватилась хозяйка, – мое имя Настя, но зовут обычно Анастасией.

– А я Лена Березкина. Ой, Канарейкина, – поправила себя Лена. – Я очень благодарна вам за спасение. Очень. Особенно тебе, Леша, – улыбаясь, добавила она входившему мальчику, при этом несколько повышая голос, так как ей казалось, что он плохо слышит. Он также расплылся в довольной улыбке.

– Я думаю, нашей гостье лучше поспать. А мы пойдем в огород. Леша, идем! – увела Настя мальчика, оставив Лену одну, не забыв предупредить, что сегодня больной лучше не вставать.

Лена лежала в незнакомом доме у почти незнакомых ей людей. Но ей совсем не было страшно или неуютно. Напротив, стало совсем легко. И немного посмотрев в потолок, она сладко уснула на чужом диване. А во сне к ней приходил ее любимый, несколько лет назад умерший дедушка, он улыбался, просто стоял и улыбался, а потом погладив ее по голове, ушел. Лена счастливо улыбнулась во сне и чуть повернулась, чтобы лечь поудобнее.

Настя и Леша пришли с огорода довольные выполненной работой, а еще загоревшие и усталые. Они сразу же принялись за обед. Леша ловко чистил картошку. Настя процеживала бульон, сваренный заранее. Через полчаса дружной работы суп был готов. Они так привыкли жить вдвоем, вдалеке от остального мира, что чуть не забыли о существовании Лены.

– А где у вас туалет? – это она сама напомнила о себе, поняв, что терпеть более не может.

– Леша, проводи Лену.

– П-пойдем.

Они вышли во двор, залитый таким ярким солнцем, что первое время Лена ничего не видела. Когда зрение вернулось, она увидала, что дом стоит у самого леса, который окружает дом в двух сторон. Рядом небольшой огород, буквально с десяток пятиметровых грядок. Там были посажены и морковь с луком, и огурцы, кабачки, тыква, пару грядок клубники. Имелся и маленький парник с помидорами и перцем. Вдоль дома шла дорожка, ведущая к уличному туалету, небольшому деревянному строению с дверью и маленьким оконцем под потолком. Лена быстро сходила туда. На обратной дороге увидала уличный умывальник, с лежащим рядом на прибитой доске хозяйственным мылом. На гвозде, вбитом в старую яблоню, висело полотенце. Нажав на длинный алюминиевый стержень, Лена открыла доступ воде, которая брызнула толстой струей на руки. Помыв руки, она зашла в дом.

– Поешь с нами, – указала Настя на тарелку с дымящимся супом.

Лена села на стул, специально принесенный для нее из передней, и стала уплетать суп. Как давно она не ела так вкусно! С таким удовольствием она не ела даже на вчерашнем банкете. Хотя блюда там были все сплошь изысканные и жутко дорогие.

После обеда втроем пили чай и разговаривали обо всем и ни о чем. Леша тоже иногда что-то говорил всегда радостный, что его слушают, что на него смотрят, довольный уже тем, что он просто сидит рядом с самой лучшей мамой на свете и с самой красивой девушкой на земле.

Хотя Леша слишком мало видел девушек, чтобы определить, насколько красива Лена. Да и, честно сказать, вообще мало кого видел, кроме мамы.

Леша помнил, что они с мамой не всегда были в этом доме. Раньше они жили в большом городе. Леша помнил множество огней, когда ездил куда-то с мамой по темному городу. Еще он помнил белые стены и бесконечные коридоры. Что это значит, он понимал плохо, потому что все время, что они с мамой проводили в белых стенах и длинных коридорах, он только и старался держаться покрепче за мамину руку, чтобы не отстать и не потеряться в этих стенах и коридорах. Поэтому помнил именно теплую руку мамы, держась за которую, он чувствовал защищенность от всего внешнего. А еще он помнил чувство беспокойства, всегда присутствующее при этих бесконечных походах, потому что его самая лучшая и добрая мама в тех местах постоянно с кем-то ругалась, и ругались с ней, а потом она яростно хлопала очередной дверью и они снова шли длинными коридорами в белые стены. И все повторялось заново.

А потом они приехали сюда. Уже давно. У него тогда еще был зонтик такой маленький, детский в разноцветную полоску и плащик серенький, маленький такой. Он в тот день был в резиновых сапожках, поэтому считал, что ему можно бегать по лужам, а мама все равно не разрешала, говорила, что испачкается весь. Сейчас-то он большой. Совсем взрослый. Даже выше мамы. И уже не просится бегать по лужам. Знает сам, что взрослые так не делают.

За годы, проведенные в этом доме, Леша многому научился. Он не ходил ни в детский сад, ни в школу. Всему его учила мама. Он много умел: писать, немного считать, читать. У него даже была любимая книжка: с рассказами Л.Н.Толстого, он так и говорил:

– Давай п-почитаем Л-лэ. Н-нэ. Т-толстого.

Более остальных Леша любил рассказ про акулу, где мальчики плавают по морю, и внезапно появляется акула, а отец артиллерист спасает своего сына, выстрелом из пушки. Леша втайне мечтал об отце, таком же любящем и заботливом. И вот странно, когда он мечтал об отце, ему казалось, что его кто-то ласково гладит по голове. Но оглядываясь назад, он никогда никого не видел.

Еще Леша любил помогать по хозяйству: убирать со стола и мыть посуду, ходить на родник за водой, складывать дрова, подметать в доме пол, протирать пыль. Он даже помогал мыть маме окна, за что она особенно была ему благодарна. И всегда был счастлив сделать любую работу, лишь бы увидеть улыбку матери в ответ или почувствовать сладость ее объятия или легкий поцелуй в макушку. Он не знал, что такое грубить или отказать в просьбе. Помощь маме была его основной радостью.