– Что случилось? Ты что?.. Ты его?..

– Нет, что вы! Я его пальцем не тронул! – Пшеницын решил не упоминать про нож, – Шаврин пытался удрать с места происшествия через окно. Ну и… неудачно там все получилось. Порезался слегонца.

Соловьев пожевал губами и передвинул через стол письмо, которое только что читал.

– Прочти.

Пшеницын встал, подошел к столу, наклонился, нависая над столом и, не прикасаясь к листу, прочитал то, что на нем написано. Это было не письмо, а заявление.

– Прочитал? – спросил Соловьев.

– Так точно.

– Что думаешь?

Пшеницын пожал плечами.

– Сложно сказать. Трасса рядом. Если с трассы кто, тогда искать бесполезно.

– Займись.

– А как же Шаврин?

Соловьев поморщился.

– Что Шаврин? Скажи Кустову, пусть съездит в больницу и заберет его.

– А раскрытие кому? – в голосе Пшеницына зазвучали обиженные нотки, но он ничего не мог с собой поделать.

– Тебе, тебе раскрытие, – усмехнулся Соловьев, – давай, не тормози, займись девчонкой. В таких делах обычно первые несколько часов – решающие.

– Слушаюсь, – сказал Пшеницын, – разрешите идти?

– Иди.

Пшеницын вышел из кабинета.

Белая «Нива» ехала по трассе «Москва-Архангельск». За рулем сидел журналист областной газеты «Русский Север» Андрей Розанов. Его правая рука лежала на руле, а в левой он держал сигарету «Мальборо лайт», которой он время от времени затягивался.

Розанов неплохо заработал на только что прошедших президентских выборах. Вместе с несколькими лучшими областными журналистами его пригласили в штаб поддержки Бориса Ельцина и он несколько месяцев сидел в небольшом кабинете на первом этаже областной администрации и писал пресс-релизы для районных газет.

Розанов был совершенно убежден в том, что он делает очень важное и нужное для страны дело. Его совершенно не смущало то, что время от времени ему приходилось нарушать закон. Например, когда его просили передать конверты с деньгами представителям других СМИ. Розанов принял это задание, как само собой разумеющееся. И очень удивился, когда один пожилой редактор из довольно консервативной газеты, вдруг начал упираться.

Разговор происходил в кабинете этого редактора, под портретом Ленина, висевшим над столом.

– Это что, взятка? – спросил редактор.

– Нет, почему, – сказал Андрей, – просто деньги.

– Не бывает «просто денег». Если вы принесли мне конверт с деньгами, значит, я должен сделать что-то взамен.

– Нам бы хотелось, чтобы вы ставили наши материалы, которые мы вам присылаем.

– Когда материалы интересные – мы ставим. Когда нет – мы не ставим.

– Это деньги за те материалы, которые вы поставили.

– То есть, взятка, – уточнил редактор.

– Называйте как хотите, – Андрей начал злиться. Ему нужно было зайти до вечера еще в три редакции.

– Если вы хотите купить у нас рекламу, почему просто не обратиться в рекламный отдел?

Андрей вздохнул. Неужели он должен объяснять очевидные вещи?

– Мы не можем проводить эти деньги официально. И мы не можем допустить, чтобы наши тексты появились в официальной пометкой «реклама».

– Молодой человек, а вы совсем ничего не боитесь?

– А чего я должен бояться? Пусть боятся те, кто не с нами.

Редактор внимательно посмотрел на него.

– Хорошо, я их возьму.

Давно бы так.

Редактор взял лежащий на столе конверт и положил его в стол.

– Но я их отдам в бухгалтерию, пусть они их оприходуют.

– Это ваше дело.

Андрей вышел в коридор, достал из кармана желтую пачку «Мальборо лайт» и закурил. Год назад он курил «Приму».

Деньги брали все. Ни один не отказался. Журналисты купались в деньгах. Ребята, которые еще весной каждый стреляли пару сотен до получки, теперь ездили каждое утро на работу на такси. Некоторым казалось, что теперь так будет вечно. Осенью должны были пойти выборы губернатора и мэра, а в феврале – в законодательное собрание. И все это обещало очень неплохие заработки журналистам. Некоторые друзья Андрея даже увольнялись из своих газет, чтобы освободить руки для приема денег кандидатов.

А Андрей почти сразу понял две вещи. Первое – предвыборные деньги – как вода, которая протекла на верхнем этаже. Жители каждого этажа стараются, чтобы вниз протекло как можно меньше. Если развить эту метафору, журналисты живут в подвале этого дома и те капельки, брызги, что до них долетают – это ничто по сравнению с теми деньгами, что пилят «наверху».

И второе – денежный дождь не будет идти вечно. Те, кто наверху, обязательно найдут способ сделать так, чтобы даже капельки не просочились вниз.