Я открыл глаза и увидел над собой Сову, которая ласково махала над моим лицом своим пушистым крылом.

– Очнулся, наконец, – сказала Сова и тяжело вздохнула.

– От чего очнулся? Где я? – спросил я, тревожно озираясь.

– Где-где? – сказала Сова. – У меня в доме. Где же еще? С неделю провалялся. Винни уж думал, что ты копытца откинул. Главное, ладно бы просто валялся. Так из тебя бред какой-то пер непрерывно. Все подсознание наружу вышло: хвост Иа в виде шнурка от колокола, доски как символ сражения под дубом, незримая летучая тень Кошерного Птеродактиля над всеми поступками и, наконец, этот кошмар – СВИНОЕ САЛО!

– Боже мой! – сказал я. – А что, я ухитрился напиться Конопляным Медом и пропустил БОЙ? Какой позор! Как я теперь Винни на глаза покажусь?

– Не волнуйся, – успокоила меня Сова. – Наоборот, ты себя показал героем. Только контузило тебя, героя, немного. Неужели ничего не помнишь?

– Совсем ничего, – ответил я. – Только чушь какая-то в голове, а также этот каннибализм в виде сала.

– Так ты же чуть ли не главным героем сражения был. Сначала Винни решил спилить дуб вместе с пчелами и дуплом. Но звери подняли мятеж, который ты жестоко подавил с помощью Морских Котиков. Иа при этом оторвали, наконец, его мерзкий хвост. Потом Винни решил собственнолапно вступить в бой, пытался залезть на дуб, но у него ничего не получилось, как ты его не подсаживал. Наконец, у тебя появилась шикарная идея: надуть два воздушных шарика и поднять на них Винни к дуплу.

– Оба-на! – сказал я. – А котелок у меня, оказывается, еще варит!

– Во-во! – ответила Сова. – Винни поднялся к дуплу и уже почти наполовину наполнил горшок, как вдруг налетели вражеские полчища пчел, и Пух попал в окружение. Главное, все зверье растерялось, один ты предпринял серию блистательных отвлекающих маневров, бегая с зонтиком под деревом, крича: «Кажется, дождь собирается!». Но и это не помогло. Винни отбивался из последних сил и казалось, что его вот-вот захватят в плен. Тогда у тебя возникла следующая гениальная мысль: ты выстрелил из пробкового ружья, пробил шарики и Винни грохнулся на землю, оставив таким образом пчел с носом… в смысле – с жалом.

– А как я контузию получил?

– Видишь ли, – помялась Сова. – Дело в том, что ты бегал под деревом и не видел, как Винни летел на землю. Тот приземлился прямо на острие зонтика и настолько взбеленился (ну, ты же знаешь: Пух – страшен в гневе), что дал тебе жуткий пинок, ты полетел и со страшной силой врезался в дуб. На дубе теперь висит мраморная доска в честь этого подвига: «Медведь в шубе, Пятак в дубе». В смысле, все думали, что ты дуба дал.

– Вот это да, – мрачно сказал я.

– Да ты не думай, – засуетилась Сова. – Винни на тебя не в обиде. Он, наоборот, знаешь, как переживает, что ты с копыт скинулся. Всю неделю не спит, глушит Конопляный Мед и ждет, когда ты очнешься. Совсем плохой стал. Сочиняет какие-то «пыхтелки» и «сопелки», ночами бродит с диким видом по лагерю и орет их зверью в уши. Мы уже опасаемся, не подхватил ли он какую медвежью болезнь. Сам знаешь, куда армии без начальника?

– Ладно, – сказал я. – Пойду с ним беседовать. У меня много вопросов накопилось.

Винни-Пух сидел за столом под большим навесом и квасил мед. Видно было, что этому занятию он, с отвращением, предается уже минимум неделю. Самое интересное, что при виде меня он не проявил ровно никаких чувств, только плеснул в пустой горшок меду и поставил его передо мной.

– Пей, свинья! – сказал Пух неимоверно хриплым голосом. – Пей, паскуда! В суровый бой ведет ледовая дружина, а мужества отчаянных парней нам не хватило!

– Але, Пух, – сказал я. – Вы мне тут всякие рифмы типа «абрам-параллелограм» не разводите! Что за слюни-сопли? Наполеон, вон, тоже что-то там где-то проиграл под Аустерлицем или еще дальше. И на солнце бывают пятна, и первый блин не всегда идеальной формы! Чего расстраиваться? Надо смотреть в корень проблемы!

– Какой, нахрен, корень! – диким голосом взвыл Пух. – Враги сожгли родную хату, ведром колотить по подушке! У деревни Крюково погибает взвод, давить таракана по паркету! Все патроны кончились, больше НЕТ ГРАНАТ! – проорал Винни и с неимоверной болью швырнул горшок с медом прямо в проходящего мимо ослика Иа.

Тот недоуменно хрюкнул и боком свалился в канаву.

– Слушайте, Винни! – сказал я взолнованно. – Давайте рассуждать диалектически. Цель нашего задания – что?

– Что-что? Мед, конечно, туды его в литую кружку, – недоуменно сказал медведь.

– Кому мы должны доставить этот мед?

– Что значит – кому? Отцу-основателю, Кристоферу Робину, благодетелю нашему! – сказал Пух, благоговейно подняв взор к небесам.

– Винни! Так ведь Кристофер-то мед не ест! У него от этого меда сыпь на попе выскакивает.

– Да ты что? – ахнул медведь. – Прям так и не жрет? А зачем он нас на задание отправил?

– Как это – зачем? Пробудить звериный дух! Объединить перед лицом неприятеля! Сообща решить проблему Кошерности Птеродактиля, наконец!

– Ты это наверное знаешь? – поинтересовался Винни, пристально смотря на меня своими маленькими глазками.

– Чтоб меня акула съела! – побожился я.

– Да ну тебя с твоей филозопией, – сказал Пух. – Ты все рассусоливаешь, а мне, если Кристоферу полный горшок не принесу, он ухо отгрызет, ногу оторвет и в самый дальний ящик засунет. Вот и будут тебе свиные консервы на чистом подсолнечном масле.