Варламов включил компьютер. Где-то у него записаны слова Вольтера. Ага, вот: «Случайности не существует: всё на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предзнаменование».

А не всё перечислил вольнодумец. Ещё – шанс. Вот эта история с фейсбуком может быть его, Варламова, шанс. И, учитывая его возраст, может быть последний.

Последний…

Какую весомость придаёт обыденным вещам это слово. Последний дюйм. Последний рубль. Последнее слово. Последняя просьба.

И вот у него, может быть, последний шанс что-то улучшить в своей истории болезни под названием жизнь.

Варламов открыл фейсбук.

Наташа онлайн. Странно, хотя чего уж тут… И вопрос висит: «Ты изменял жене?»

Варламов поставил курсор в окно ввода текста и напечатал:

«Да».

…Алёна была молодая крутозадая лаборантка из их отдела. Чёрт его знает… Да, именно так – знает только чёрт. Только Варламов тогда этого не понимал. Трындят же все кругом – победа, победа… От записи в дневнике гениального Пушкина про мадам Керн, до рассказов университетского товарища Варламова по фамилии Замошкин.

Варламов, который был тогда ещё Володей, знал, что Алёна трахается с начальником отдела и с кем-то там ещё. Да она особо этого и не скрывала. И стал в очередь. После недолгого ожидания одержал над Алёной «победу». Потом ещё. Ну, и так далее. Не хуже других.

Так он стал победителем. А почему бы и нет? Раз обезьяне можно, и даже нужно, то почему ему, прямому потомку обезьяны по мужской линии, нельзя? Или Чарльз Дарвин был дурак? Но дурака в Вестминстерском аббатстве не похоронят. А главное, как говорила Алёна, ни она, ни он никому лично ничего плохого не делали. Алёна так даже одно хорошее.

Теперь-то Варламов знает, что к чему… У Ирки тогда с сердцем началось. В больницу попала. И Варламов в приёмном покое сказал Богу – всё! Больше никогда! Никогда! Только вот, кажется, не всё так просто. С тех пор много чего поломалось в его судьбе.

Алёну как-то год назад встретил. Угреватый нос крючком, зубы чёрные, изо рта запах алкоголя, «Вовчик, пивка не купишь?» Ходячее доказательство того, что кто-то ошибался. Наверное, он. Но и великие люди тоже ж… Не избежали. Так до сих пор и не выяснили, чей сынок Фредерик Демут был – Маркса или Энгельса. Фредди по дружбе признал его своим, но по всем раскладам экономка Маркса Елена Демут всё-таки от Мавра родила его.

Хотя, тоже, любил свою Женни Мавр самозабвенно. От постели её не отходил, когда та болела оспой. Да и Фредди не минуло это, прожил в гражданском браке с прядильшицей со своей фабрики Мэри Бернс, пока та не померла. И закадычному другу своему по классовой борьбе чуть бородатую физиономию не набил, когда тот неудачно пошутил насчёт его Мэри. И даже Ленин, чуть не помер, когда за гробом товарища Иннесы Арманд шёл. Шатаясь на ватных ногах, с огромным букетом белых лилий, кепка с головы свалилась.

На экране тем временем появилась строка:

Наташа: Жалеешь?

Варламов: Да

Н: Хочешь исправить?

В: Ты мой ангел-хранитель?

Н: Нет

В: А кто?

Н: Хочешь исправить, ты не ответил?

В: Хочу, а что надо делать?

Н: Совсем просто – раскаяться в этом и всё

В: Давно раскаялся!

Н: Это тебе так кажется. Раскаялся разбойник на Голгофе. Тебя прибивали гвоздями за ладони к кресту?

В: А что, без этого нельзя?

Н: Нет.

В: Так что, значит, шансов нет?

Н: Чепуха, ты же человек! Хотя тогда ты считал, что произошёл от обезьяны, и поэтому тебе всё позволено.

Вот оно!!! Наташа опять читает его мысли! А что, если спросить её о сне, который приснился ему прошлой ночью?

«А ты разбираешься в снах?» – напечатал он.

Н: Рассазывай.

Варламов отпечатал в текстбоксе краткое содержание своего сна с лодкой и водохранилищем. Некоторое время ничего не происходило. Потом появилась строчка:

Н: Ты ломал лодку? Ты видел свою кровь?

В: Да

Н: Тебе грозила смерть?

В: Да

Н: Ты спасся?