– Есть! – радостно пробасил Серега. – Разрешите быть свободным?

– Будь, – последовал ответ, и Гладков направился к двери.

Зайдя в свой кабинет, который он делил со Шадриным, Серега сообщил приятелю о принятом решении, и тот отнесся к известию с пониманием.

– Давно пора, – солидно изрек Валерка. – Семья, как известно, ячейка общества. Кстати, а кто невеста?

– Ее у меня пока нету, – открыв сейф, извлек из него пачку купюр и сунул ее в карман Серега.

– ?!

– Ну да, пока, – многозначительно поднял палец вверх Гладков. – Но будет. В самое ближайшее время.

После этого, распрощавшись с приятелем и оставив его в неведении, Серега направил свои стопы в поселок.

Там он для начала посетил кассу аэрофлота и приобрел билет на ночной рейс до Архангельска, а затем общежитие, где переоблачился в парадно-выходную форму, дополнив ее белым шерстяным шарфом и щегольской, с золотым крабом мичманкой.

– КрасавЕц! – похвалил он себя, поглядев в зеркало, после чего прихватил дорожный кофр, и, покинув приют холостяков, монолитно зашагал в сторону морпричала.

На дворе чувствовалась весна, с крыш капало, в заливе орали чайки.

Спустя час, белоснежная рейсовая «Комета» доставила Гладкова в числе немногочисленных пассажиров в Мурманский морской порт, откуда, на такси, он проследовал в «Березку».

Там предстояло купить подарки единственному для Сереги родному человеку, каковым являлась его тетка по линии отца, Варвара Марковна.

Родители Гладкова погибли на лесосплаве, когда ему было пять лет, одинокая тетка взяла его к себе и воспитала как сына.

Потом были служба на флоте и учеба.

Все это время они состояли в переписке, а став офицером, Серега регулярно слал Варваре Марковне денежные переводы и изредка наезжал в гости.

В последний раз он был у нее пару лет назад, и тетка предлагала высватать племяннику невесту.

– Возьмешь нашу, поморскую, – певуче говорила она. – Оне лучше городских, надежнее.

Тогда Серега только посмеялся, а затем понял – все правда.

Еще во время учебы в Москве у него была девушка. Сначала они встречались, и дело шло к свадьбе, а затем, когда Гладкова распределили в Заполярье, любовь растаяла как дым.

Затем была еще одна, с которой Серега познакомился, отдыхая после похода в военном санатории в Крыму, и история повторилась.

– Права ты была, Марковна ох как права, – пробормотал Серега, глядя в лобовое стекло несущейся по проспекту «Волги».

– Чего? – не понял его таксист.

– Да это я так, мысли вслух, не обращай внимания.

«Березка» встретила несколькими болтающимися у входа фарцовщиками, важно дефилирующими по ее залам покупателями и обилием импортных товаров.

Для начала Гладков купил тетке шикарного вида пуховую шаль, пару металлических банок цейлонского чая, три бутылки рому и две коньяка (Марковна любила пунш по северному), к этому присовокупил несколько палок финской «салями» и красный шар швейцарского сыра, после чего расплатился чеками и загрузил все в кофр.

Далее он перешел в ювелирный отдел, где приобрел обручальные кольца – себе, предварительно померив, и невесте, выяснив, что размер при необходимости можно поменять.

Затем, с чувством выполненного долга, Серега оставил магазин, сел в ожидавшее его такси, и оно понеслось в сторону аэропорта.

На город опускались сумерки, в небе зажигались первые звезды.

Затем были несколько часов ожидания, ночной полет под убаюкивающее гудение турбин воздушного лайнера и посадка в Архангельске ранним утром.

– Ну, здравствуй, родина, – сказал Серега, спустившись по трапу, и с удовольствием вдохнул морозный воздух.

Добравшись до городского автовокзала, он нашел на табло с расписанием знакомый районный центр, купил в кассе билет и, до отхода автобуса, решил выпить кофе в уже работающем буфете.

– А может чего покрепче, товарищ старший лейтенант? – оценивающе оглядев рослую фигуру офицера, – заиграла глазами разбитная буфетчица.

– Рано, – подмигнул ей Серега, и, расплатившись, отошел к стоящему у окна столику.

Кофе был крепким и горячим, за стеклом рождалась алая заря, а в душе ширилась и росла надежда.

Поездка до располагавшегося в нижнем течении Северной Двины райцентра заняла ровно час, и когда мартовское солнце выкатилось из-за верхушек сосен, Гладков стоял на его центральной улице.