Шрифт:
— Ты встречала его в Нью-Йорке. Он заходил к нам пару раз, когда я еще учился в школе адвокатов. Помнишь?
Помнит ли она? Натали едва не рассмеялась, И не расплакалась в то же время. Как она могла забыть Нью-Йорк? Коннор пропадал целый день в школе, а по ночам сидел, склонившись над учебниками. Она тогда работала в ресторане, где жир на сковородках не отмывался с доисторических времен. Крошечная квартирка на Восьмой улице, где вода всегда урчала в трубах, а тонкие стены транслировали каждый звук из соседней квартиры.
Но они были счастливы. Дни пролетали радостно и легко. Какое было счастье просыпаться и видеть его лицо, знать, что она его жена…
А по ночам засыпать в его объятиях.
— Нат?
Она подняла затуманенные слезами глаза.
Коннор подошел к ней и остановился на расстоянии дыхания. Улыбнулся. Нежно приложил ладонь к ее щеке.
— Нат, ты помнишь Нью-Йорк? — спросил он.
Как он вдруг засветился. Неужели он думает, что так может продолжаться дальше? Теплое слово.
Улыбка. Нежное прикосновение. И она должна сдаться, растаять, оказаться в его руках. И забыть, что она теперь только красивая побрякушка. Украшение. Вот кем она теперь была для него.
А когда-то она была женщиной из плоти и крови. Его женой. Полноценным человеком, с которым он обсуждал свои дела, строил планы.
И он предпочитал проводить время с ней вместо того, чтобы ловить шанс втереться в общество Больших Людей или засняться на открытии очередного курорта под ручку с какой-нибудь молоденькой смазливой мисс Самоа.
Натали отпрянула от него.
— Помню, как же. Вшивая квартирка. Вода, гремящая в трубах. Шум из соседней квартиры и мои немытые, липкие волосы. Как я могла все это забыть?
Глаза Коннора сделались невидящими.
— Понятно. Гонг отбил первый раунд.
— Поясни.
Он натянуто и очень неприятно улыбнулся.
— Первый раунд, где хрупкая, измученная тяжкой жизнью жена предъявляет мужу список своих жертв.
Натали задрала голову.
— Какая прекрасная мысль, — сказала она ласково. — Я обязательно составлю такой список для Джима. — А я не забуду попросить Гранта, чтобы он нашел способ сохранить при мне все ценности.
— Я не сомневаюсь в этом, — процедила она сквозь зубы.
— И правильно делаешь, — тоже процедил он. — А теперь, если это все, что ты хотела, позволь мне одеться в моей собственной спальне.
— В твоей спальне? — Натали взметнула на него ресницы. Потом обвела глазами комнату и снова посмотрела на него. — Твоя спальня, мой дорогой, ждет тебя в твоем клубе. Или в твоем новом отеле. Или в одном из старых, не важно. — Она сверкнула улыбкой. — Она может быть где угодно, только не здесь. Я намерена после развода получить этот дом.
Коннор шлепнул себя по бедрам.
— Ты шутишь.
Натали тоже шлепнула себя по бедрам.
— По-твоему, я похожа на женщину, которая шутит?
Коннор решительно приблизился к ней, взял ее за плечи, приподнял и заставил стать на цыпочки. Потом наклонился к ее лицу, нос к носу.
— А я не намерен покидать этот дом, малышка. Так что, раз мы не можем сговориться, забудь о разводе.
— Но ведь ты говорил… — Натали побледнела.
— Я знаю, что я говорил. — Он отпустил ее, распахнул дверь и позволил ей выйти в холл. — Я прекрасно знаю, что я говорил. — Он захлопнул за ней дверь. — Каждое слово, — продолжал бормотать он, уставившись на дверь.
Он яростно пнул ногой стену и чуть не взвыл от боли.
— Каждое проклятое слово, — процедил он и зарылся головой в ладони.
3
Коннор открыл дверь, ведущую в приемную главного офиса компании «Уорнер резортс», и встретился с солнечной улыбкой Кэрол, появившейся из-за большой чашки кофе.
— Доброе утро, мистер Уорнер.
Коннор сверкнул глазами.
— Уже больше девяти. Тебе положено работать.
Улыбка Кэрол увяла.
— Я работаю. Только мне…
— Захотелось кофе, — закончил он за нее. — Кофе может подождать до перерыва. — Он прошагал мимо ее стойки. — А теперь не помешает заняться делами.
— Да, мистер Уорнер…
Он прошагал через несколько дверей и направился к своему кабинету. Его секретарша вскочила на ноги, когда он несся мимо ее стола.
— Доброе утро, мистер Уорнер. Звонили мистер Фолкнер и мистер Окада. Пришло несколько факсов…