Народ шел к Фамаиде с разными недугами. Денег она не брала – расплачивались продуктами. Алкаши и деревенские бездельники – трудом: кто дров наколет, кто за водой сходит. Те, что порукастее, забор поправят, дом, крышу подлатают. Взрослые Фамаиду уважали и боялись, поэтому пугали ею детей.

Как-то раз Глеб был пойман на воровстве дедовой махорки. Мать тогда сказала: «Еще раз что-то подобное и к Фамаиде отведу! Нашепчет, у тебя хвост вырастет».

Те из деревенских, кому уже за девяносто, помнят Фамаиду молодой. В юности Фамаида была слишком красивой для того, чтобы спокойно жить. Красивой и нелюдимой. Не все могут справиться с красотой.

Муж Фамаиды умер рано, но после него мужчин у нее не было. Местные ловеласы с пузырем да с баяном пытались было приударить за красавицей-вдовой, но ничего, кроме презрительного взгляда, в ответ не получали.

Самым настойчивым был Степан Протопопов. Здоровенный детина. Щеголем ходил по поселку, пил как из пулемета и девкам проходу не давал.

Протопопов не работал, объясняя причину полученной в армии контузией. На какой войне воевал Степан, непонятно, однако вопросов ему никто не задавал, опасаясь буйного нрава. Ходили слухи, что он сидел, а не в армии служил, но эту тему тоже старались не затрагивать.

– Дура ты, – говорил Фамаиде Степан при встрече. – Лучше меня и надежнее всё равно никого нет – хули ты кочевряжишься?

– Уйди, Степан, – отвечала Фамаида, даже не посмотрев в его сторону.

– Всё равно моя будешь, поняла?

Степан не оставлял попыток добиться расположения своей возлюбленной и как-то раз ночью забрался к ней в дом. С тех пор его никто не видел. На Фамаиду стали коситься. По поселку пополз слушок: ведьма! Несколько раз поджигали ее дом. Один раз кто-то из соседей метнул ей в голову булыжник, когда Фамаида пошла за водой. К счастью, камень просвистел мимо. Но с тех пор она еще больше замкнулась и старалась без особой надобности из дома не выходить.

Так и состарилась Фамаида. Когда время сгорбило и выбелило волосы, ее слава как знахарки вышла за пределы деревни. Люди, хоть и с опаской, но всё же продолжали обращаться к ней за помощью.

Глеб с родителями жил на самом краю деревни. Дом Фамаиды стоял последним – дальше начинался лес, и узким лезвием блестела речка Студёнка. Нужно только перелезть через забор и окажешься у Фамаиды в огороде.

Дом добротный, ладно срубленный из сосны. По окнам резные наличники. В деревне Колотун все старые дома были украшены витиеватой резьбой. Глебу очень нравились эти замысловатые, невесомые на вид кружева.

Дед рассказывал, что окно человеку подарил ангел. В старину ведь дома строили вообще без окон. И некая женщина так устала от постоянной темени и копоти от сальных ламп в избе, что стала бегать по двору с решетом, ловя в него солнечный свет в надежде, что сумеет внести в дом. Ангел увидел дурную бабу, взял топор и прорубил в избе окно. Затем выловил в реке рыбину и ее пузырем затянул. С тех пор дома стали строить с окнами и, чтобы отблагодарить ангела, украшать их узорами из дерева. В те времена верили, что ангел по-прежнему присматривает за окнами. А резьба отпугивает злых духов, например того же водяного, что, по рассказам дедушки, живет в Студёнке, и все утонувшие на его совести.

История про ангела Глебу понравилась, а водяной порядком напугал. Тем более что теперь нужно как-то пробраться в дом Фамаиды, который как раз возле Студёнки, и украсть книгу, чтобы утереть нос Вальке.

Залезть в дом Глеб решил ночью. Но мысль, что придется пробираться в темноте, вблизи Студёнки, где обитает кровожадный водяной, да еще и в дом настоящей ведьмы, почти лишала рассудка.

На дворе стояло лето. Окна раскрыты настежь. Больше шансов выбраться из дома незамеченным.

В доме, где жил Глеб, две больших комнаты и одна маленькая – Глеба. В самой большой бабушка и дед. В другой комнате – мама.

Мать Глеба из тех редких женщин, которые видят свою жизнь только в свете преданности мужу и семье. После того как родился Глеб, слепая любовь к мужу и панический страх за судьбу сына превратили ее в тихого параноика. Страх остаться одной превратил ее в блеклую, невзрачную женщину, похожую на засохшую по осени моль.

Отец Глеба дома бывал редко. Постоянно на Севере, в погоне за деньгами. На праздники он отправлял посылки, от которых крепко пахло копченой рыбой. На открытках, которые Глеб получал на дни рождения, были нарисованы либо северные олени, либо огромная воронка в земле – кимберлитовая трубка, на которой работал отец Глеба в городе Мирный.

Отец появлялся дома раз в полгода. Огромный, заросший, как медведь. Спутанная борода, похожая на ягель. Лицо с уже въевшейся в поры грязью. Терпкий запах табака.

Когда приезжал отец, в доме начинался праздник. Забивали порося, для чего приглашали деда Игната.

Дед Игнат бил всю скотину в Колотуне. Говорили, что у Игната рука легкая и скотина не мучается – не успевает. Со свиньями дед управлялся не глядя: даст корму, и пока порося роется носом в корыте, встанет над ней да как треснет обухом топора в лоб!