Несколько секунд спустя грохот второго залпа разнесся над поляной. Снаряды врубались прямо в деревья, стоящие плотным строем, и взрывались, разнося их в щепки. Наиболее неудачные взрывы уничтожали сразу по два-три дерева. Громкий треск сообщал об очередном поверженном великане.

Третий залп.

– Атакуй, – прошептал я.

В первые мгновения казалось, что небо над правым краем леса потемнело. Но потом темнота распалась на множество мелких черных точек, стремительно приближавшихся к наемникам. Все внимание людей было переключено на них. К сожалению, к танкам это не относилось. Мне оставалась пробежать каких-то жалких пятнадцать – двадцать метров, когда наемники открыли стрельбу…

Несмотря на то, что птицы летели рассредоточенной стаей, наемники были профессионалами и попадать в мишень было их прямой обязанностью.

Первыми напали насекомые, залепляя шлемы наемников, закрывая обзор. К сожалению, прокусить защитные костюмы насекомые были не в силах, но со своей задачей справились превосходно, хотя и ценой большого количества жертв. Они дали долететь птицам. Не просто птицам, а крупным птицам (конечно, было много мелких представителей, начиная от воробьев и кончая клестами, но их функция сводилась в большей степени к отвлечению врага) – вороны, канюки, ястребы, орлы. Шлемы, которые были рассчитаны на отражение пуль, оказались не так хорошо приспособлены к отражению бешеной и яростной силы, собравшейся на кончиках клювов этих разъяренных существ.

Несколько сотен птиц погибло при подлете, но когда они достигли цели, стрельба заметно ослабела. Наемники боялись попасть друг в друга, а главное, им приходилось бороться с теми, кто их кусал, клевал и рвал когтями. Наемник, у которого разбивали шлем, уже считался мертвым наемником. Насекомые, не менее разъяренные, чем птицы, пробирались внутрь, а клювы продолжали добивать, пытаясь достать глаза.

Люди побросали транспаранты на землю, и если начало канонады просто привело их в ступор, то убийства, творимые у них на глазах, повергли их в панику. Люди побежали прочь, подальше от этого адского места.

Надо отдать должное телевизионщикам – они продолжали снимать. Возможно, они посчитали, что раз не участвуют в бою, то их и не тронут (в чем я был совсем не уверен, учитывая случайно возникшую сильную неприязнь животного населения к людям), а может быть, думали, что если что, то успеют сбежать в последний момент. Но на самом деле, как я думаю, они радостно потирали руки и уже считали, сколько денег смогут получить за такой репортаж.

И вот в этот хаос вклинился я. Хорошо, что танки стояли бок о бок (в трех – пяти метрах друг от друга). Меня никто не замечал, все боролись, бежали, стреляли и снимали поле боя. А я только сейчас на нем появился. Встав сбоку от танка, я начал стрелять. Стараясь максимально натягивать лук, я терял одну-две секунды, но зато это давало возможность прошить насквозь сразу все десять танков (хотя я еще не был уверен насчет последнего танка – стрела, подлетая к нему, уже могла быть на излете и пробивать только его нижнюю часть, сохраняя жизни экипажу). К сожалению, я не знал точного местоположения людей внутри танка, поэтому стрельба велась наугад, но думаю, промахнуться было не так-то сложно, учитывая небольшие кабины танков и большое количество народу внутри (выкапывая из своей памяти информацию про танки, в первую очередь вспоминал фильм «Четыре танкиста и собака», значит, можно исходить из предположения, что внутри сидит четыре человека).

Почти целую минуту я безнаказанно расстреливал железных чудовищ, как вдруг в голове раздался голос Дуболеса: «Ложись!» Падение на землю и свистящие звуки над головой. Один из наемников заметил меня и открыл огонь, лишь внимательность Ратибора, который крикнул Дуболесу, спасла мне жизнь. Свое падение я тут же перевел в перекат и откатился за танк.

– Проконтролируй его местоположение, – сказал я, в надежде, что в таком шуме меня услышат.

– Он обходит танк справа от тебя, приближается медленно. Сейчас Ратибор его удивит. Будь готов, как только услышишь команду, выскакивай и добивай.

Жаль, я не видел, как все произошло, но рассказы друзей потом дополнили картину. Наемник, который сосредоточил свое внимание на мне, конечно же не заметил налетевшего сзади ворона. Удар по шлему сзади хоть и не пробил его, но заставил обернуться. В это мгновение выскочил я и всадил ему стрелу прямо в грудь. После чего, даже не дождавшись падения тела, я снова скрылся за танком.

Танки стрелять перестали, видимо, шесть-семь дырок сделали свое дело. Некоторые попытались завести двигатели, но я тут же продолжил стрельбу, выводя их из строя. Вскоре у танков стали открываться люки, и люди, в большинстве своем раненые, пытались из них выбраться. Я старался никого не выпускать из вида, шальная пуля в таком хаосе могла найти любого.

Обезопасив лес от танков, я мог переключиться на наемников. Почти не скрываясь, я выныривал между танков, стрелял и скрывался за ними вновь. Это была бойня. Наемники боролись мужественно, и в душе мне было очень жаль этих людей, которые могли бы потратить свои силы на более достойные цели. И тут я вспомнил о Среднем.

– Найдите мне Среднего. Где он?

– Сзади, метров двести!

Обернувшись, вдалеке я увидел эту поганую черную машину, к которой бежали, в явном отступлении, Средний и Толстый. Я бросился за ними, по дороге натягивая тетиву:

– Прикройте меня, попробую их достать!

Первый выстрел ушел немного правее, второй едва задел Среднего по плечу, но в следующее мгновение он уже нырнул в машину, которая предусмотрительно стояла мордой наружу. Третья стрела вошла в заднее стекло, но, судя по всему, никого не задела. Машина завелась и с ревом кинулась наутек. Толстый так и не успел до нее добежать. Этот гад даже своего брата (хотя был ли он братом?) бросил на растерзание.

– Стоять! А то пристрелю! – крикнул я.