– Наверное, сволочи, перебежчики из эстонцев, недовольных советской властью предали – указали немцам на дом, где располагался штабной офицер. Жалко старика, но раз такое внимание к нему, значит, сильно мы им досадили, – подумал молодой разведчик, которому совсем недавно исполнилось девятнадцать лет, а от советской власти и он успел пострадать.

За незаконный переход границы со стороны Эстонской республики четырнадцатилетний подросток отбыл три года тюремного и лагерного срока в советской стране победившего социализма, но ненависти к новой родине и власти не испытывал.

Спирт Николай пить не стал, раз и навсегда решивший для себя до конца войны не курить и не выпивать, помня предсказание молодой цыганки. Воевать с ясной головой получалось легче.

– Вечером обменяю на сахар у ребят, – проговорил он тихим голосом, хотя в протопленном блиндаже никого не было, а погибшего полковника помянул крепким сладким чаем и от навалившейся усталости и напряжения последних дней незаметно заснул сидя на грубо сколоченных нарах с пустой дюралюминиевой кружкой в руке.

До нового 1943 года оставалось почти две недели, до полного освобождения Великих Лук – месяц, а до конца войны ещё долгих два с половиной года.

И только потом впереди ждала долгая мирная жизнь, в которой будет всё, что каждому отмеряно судьбой, и в маленькой Эстонии, и в такой бескрайней России, которые ещё предстояло освободить.

Где-то под Великими Луками в конце 1942 года. Людские потери в Эстонском корпусе в наступательной операции по освобождению города были чрезмерными. Шансов уцелеть в кровавой мясорубке почти не оставалось, и разведчик Коля обменялся с приятелем Мишей из своего отделения, крепким парнем чуть постарше, адресами близких родственников. Так, на всякий случай – всё больше вероятность, что родные получат весточку, а уж какого содержания, зависит от солдатского везения.

В очередную атаку вместе с изрядно поредевшим батальоном недавних новобранцев командиру полка пришлось отправить несколько разведчиков, подвернувшихся под руку. Небольшую деревушку надо было захватить любой ценой к вечеру.

Через десять минут атака захлебнулась, почти все полегли под пулемётным огнём на заснеженном поле, не пробежав и двухсот метров.

Оказавшись на правом фланге, оба приятеля-разведчика инстинктивно за доли секунды успели рухнуть в грязный снег и уцелеть от надвигавшегося в их сторону смерча крупнокалиберных пуль, буквально пронёсшегося над головами. Разведчику Николаю пробило полу шинели и чуть зацепило ногу, а крепкий парень Михаил лежал, целёхонек и лишь матерился, всматриваясь в заснеженную спереди местность.

– Ты, как там, цел? – поинтересовался он у Николая, чертыхаясь.

– Кажется, немного ногу зацепило, но двигаться могу, – крикнул тот сослуживцу.

Пулемёт замолк, кое-где раздавались слабые стоны, а те, кто пытался подняться, тотчас получали короткую очередь или несколько точных одиночных выстрелов со стороны противника. Раненых красноармейцев, пытающихся отползти, ждала такая же участь. Стоны постепенно утихли и стрельба прекратилась.

– Ну, чего делать будем? Вроде я приметил дзот, из которого нас расстреляли, – обратился крепыш к Николаю, который тоже успел разглядеть замаскированный дзот. Оба разведчика лежали метрах в пятнадцати друг от друга, пока живые, и тихо переговаривались между собой, замерзая неподвижно на снегу и не привлекая внимание немцев.

– Я попробую подобраться к нему справа, возможно, получится выйти из зоны обстрела, а ты подстрахуй меня, – с этими словами Михаил едва заметно начал отползать вправо и вперёд в сторону обнаруженного дзота, используя складки местности.

Николай аккуратно прицелился, наведя автомат на амбразуру, и внимательно продолжил наблюдение за противником, стараясь уловить малейшее движение в жерле дзота. Ставший недавно разведчиком, Коля с детства отличался от сверстников отменным дальнозорким зрением.

Затем по следу товарища прополз около двадцати метров и продолжил всматриваться в тёмную амбразуру. И так далее.

То ли фашисты расслабились после успешного расстрела наступающих красноармейцев, то ли разведчики оказались достаточно подготовленными, но Михаил незаметно подполз до самого дзота и забрался на его крышу.

Затем встав во весь рост около металлической трубы дымохода, крикнул приятелю – разведчику, который так же успел подобраться к общей цели не дальше чем на сорок метров: – Коля, быстрее бросай гранаты!

А уж гранаты Николай за время учебной подготовки наловчился так бросать в цель, что первая из них упала прямо у ног приятеля, который выдернув кольцо, тотчас отправил её в трубу. Вторая граната приземлилась чуть поодаль, но всё равно попала на крышу и отправилась вслед за первой. Один за другим прогремело два взрыва.

Через несколько секунд из дзота вывалились восемь оглушённых и раненных фашистов без оружия, с поднятыми руками и с жалобными криками: – Гитлер капут!

Для них война закончилась.