– Привет! – говорю «кому-то», – Ну, с днем рождения тебя!

– Привет! – ответил мне персонаж, улыбаясь.

«Зубы получились такими же толстыми, как и пальцы» – промелькнуло в моей голове.

– Придумай мне имя, сказочник! – попросил персонаж. – Очень нужная вещь для общения!

Я задумался, завертел в руке карандаш… Меня осенило! На карандаше была надпись: «Богемия». Красивое слово! Но это слово – женского рода. Я его решил переиначить и написал у ног персонажа: «Богемль».

Вдруг этот мой персонаж стал таким важным-преважным, начал осматривать свой костюм, обувь, что-то подчищать там, а потом попросил:

– Сказочник! Нарисуй мне цветочек в петлицу!

– Ты что, жениться собрался?

– А почему нет? – последовал ответ.

Я подумал, что он прав: все добрые сказки должны заканчиваться свадьбой. Но существование Богемля только начиналось! А сюжет, коллизии, перипетии?

– Не рановато ли? Я вижу: ты из тех, кому подавай все и сразу!

– Но сказочник! Ты – добрый сказочник или нет? Не хочешь помогать – я сам буду свои проблемы решать!

С этими словами Богемль развернулся ко мне спиной и побежал вглубь листа.

– Эй, постой! Так – не честно! – завопил я.

Было ужасно досадно за то, что я так долго мучился над выдумкой этого Богемля, а он взял и удрал.

Посовестив себя за то, что не смог договориться со своим детищем, я разработал тактику возвращения его обратно.

«Конечно же, ему нужна пара» – подумал я и стал рисовать красивую девушку в модной шляпке, уделяя при этом внимание форме ног, общему силуэту и изысканности наряда: все, чтобы угодить главному герою.

Рисунок был хорош, оживал сразу. Девушка подсказывала: «Реснички, будьте добры, погуще, подлиннее, а юбка – чтобы с клешем была, здесь – рюшечка, а поля шляпки – широкие, нет, еще шире…»

Когда я заканчивал, из глубины листа показался Богемль. Он стоял в сторонке и наблюдал за моей работой. Видно было, что рисунок девушки ему нравится. Впрочем, он не сдержался от ремарки:

– Ножки длиннее рисуй!

– Но тогда она будет выше тебя! – попробовал я спорить.

– Это – ничего! Это самое – то! – радостно сказал мне Богемль, переминаясь с ноги на ногу, выказывая нетерпение.

Девушка получилась обворожительной. Она подошла к Богемлю и попросила его:

– Не хотели бы вы предложить даме пиджак? Что-то зябко здесь.

Я поймал себя на мысли, что поселил своих персонажей в заснеженную степь. Нужно было срочно улучшать среду обитания.

Сначала я нарисовал в углу листа солнышко с длинными лучами, внизу набросал зеленую травку, несколько цветущих деревьев, птичек и зайчика.

Богемля и девушку перестало трусить от холода, они наблюдали за моим трудом, кивали с удовлетворением, но потом отвернулись спинами и стали перешептываться.

Я воспользовался этим моментом и подписал под девушкой: «Элита». Я хотел написать «Аэлита», потому что мне это имя нравится, но второпях пропустил букву «а». Исправлять было поздно: Богемль уже шептал: «Элита, милая, Элита!»

– О чем вы там шепчетесь, молодые люди? – спросил я строго.

Элита развернулась, стала в позу истца и предъявила претензии:

– Уважаемый сказочник! При всем к вам нашем уважении, мы просим заметить, что выпустили нас в свет практически голыми! Где дом? Где машина? Должны же здесь быть какие-то дороги, магазины, кафе, рестораны! Как, по-вашему, мы здесь будем существовать? А?

Уф-ф! Началось! Если они так сразу на меня насели, что будет дальше?

Я стал оправдываться рассуждениями о том, что счастье нужно добыть в нелегкой борьбе, что по законам жанра должна быть победа добра над злом, тернистая дорога и прочее.

К моему великому удивлению, меня никто не слушал! Сказка стала развиваться по своим внутренним законам и помимо моей воли. Кто я вам теперь? Никто?

Элита побежала по лужайке и стала звать зайчика поиграть с ней. Она делала это, причмокивая, как подзывают обычно собачек: «Лопоухий! Беги ко мне! На, на, на! Иди ко мне! Апорт!»

Мне стало не по себе: зайчик, конечно, поучился неказистым. Но зачем произвольно трактовать персонаж?

Тем не менее, то, что я, назвал зайчиком, прыгнуло на Элиту и лизнуло ее в нос.

Вконец осерчав, я перевернул лист и решил в рисунок больше не заглядывать. Ничего, ничего: проживут без меня! Как-никак – весна, солнышко греет. Пускай поживут там своим умом – посмотрим, что у них получится, а у меня – свои дела!

Раздосадованный, я стал ходить по комнате кругами. Когда же чуть успокоился, подошел к столу и перевернул страницу рисунком вверх.