От близости тела, у Васильева снова возникло страстное желание обладать ею полностью, без остатка. В горле пересохло, сердце учащенно забилось, а по телу пробежала дрожь, от с великим трудом сдерживаемого желания:

– Я хочу тебя, – судорожно сглотнув слюну, хрипло сказал Васильев.

Его руки скользнули вниз и одним рывком сняли сарафан. Под сарафаном ничего не было, и она стояла полностью обнаженной, как юная, прекрасная красавица, сошедшая с полотен живописцев эпохи возрождения.

Её две очаровательные грудки, по – девичьи задорно торчали, призывно зовя к себе, и как бы смеялись над нерешительностью.

Он в восхищении окинул быстрым взглядом её фигуру и захотел обладать ещё сильнее.

Лихорадочно сбросил всю одежду, не переставая любоваться прекрасным, обнаженным телом, Васильев привлёк Наталью Петровну к себе снова, начав целовать и ласкать лицо, шею, грудь.

Она не противилась и не сопротивлялась, но ещё не отошла от разговора и была вся напряжена, скована и подавлена.

Постепенно, ласки успокоили её и пробудили взаимное желание и вскоре они легли в постель, уже обоюдно лаская и целуя, друг друга.

Через некоторое время, они слились в едином оргазме, и в изнеможении затихли от переполнявшего счастья.

После этого, они ещё несколько раз возобновляли свои любовные игры и в конец концов утомленные, но довольные и счастливые погрузились в сон.

Сон утихомирил переживания, даря новый прилив сил измученным душам и телам.

Натальи сон навивал счастливые мечты о дальнейшей совместной жизни друг с другом.

Как они весело будут жить с Виктором, с Саней, а может, еще с несколькими их детьми, от совместного брака.

Ведь Наталья ещё совсем не старая женщина и может подарить Виктору ещё и не одного ребёнка. Виктор же, по всему видно, любит детей и будет явно счастлив, иметь от неё, ещё несколько мальчиков и девочек.

Виктору снились разъяренные собаки, которые кусали и терзали его в собственном доме, но вот по стене и углу дома пошли глубокие трещины, стена рухнула, придавив его и забрызгав кровью всё вокруг.

От этого кошмарного сна он проснулся весь в поту, но увидев счастливо улыбающуюся во сне Наташу, спящую на его плече, Виктор успокоился и снова заснул тяжелым, тревожным сном.

В большое село, где жил дед, приехали поздно ночью.

Мать была права, зря поехали, на ночь глядя. А тут ещё по дороге камеру чем – то пробило: пока возились, снимая колесо, пока ставили запаску, прошла уйма времени.

Солнце давно село за горизонт и к дому деда, они подъехали при свете фар и луны.

Зато, с каким наслаждением, Саня растянулся на кровати в дедовом доме, после приезда и ночного ужина.

Он с детства любил эту кровать, этот запах, слегка влажного белья, и неповторимый, специфический запах старинного деревянного дома, от которого веяло негой и блаженством, где становилось спокойно и уютно на душе, а заботы сразу, куда – то улетучивались, мгновенно испаряясь, принося мир и покой всему организму.

От всего этого, такого дорогого, родного и знакомого с детства, Саня быстро заснул, едва прикоснувшись головой к подушке.

Утром Саня проснулся хорошо отдохнувшим, радостным от мысли, что снова приехал к деду, от предвкушения многих интересных дел, ожидаемых здесь. Саня вышел во двор.

Безоблачное, голубовато – белёсое небо вовсю было озарено ярким светом.

Летнее солнце хозяйничало на улице, согревая и радуя природу. Ещё не было жарко, но солнце уже начало припекать, явно было видно, что время движется к полудню.

Дедовы куры деловито искали зёрна, разгребая когтистыми лапами землю.

Петух сердито следил за порядком, со строгим видом прохаживаясь по двору, вдоль забота.

Квочка вывела свой выводок цыплят: они пищали, суетились, толкали друг друга, но шли за ней, на зов. Вот она нашла разбросанные зернышки пшена и стала призывно звать птенцов; цыплята, помедлив, ринулись на перегонки, толкаясь и мешая друг другу, стараясь первыми склевать вкусную пищу.

Саня с удовольствием, ещё некоторое время, понаблюдал за жизнью подворья и пошёл умываться.