Впрочем, недавно ноябрьский fun [1] бриттам немного подпортили. В 2004 г. правительство страны (которое, видимо, когда не думает о своем народе, то занято исключительно мыслями о возможных пожарах) представило новые требования по использованию фейерверков. Так, теперь в Британии запрещено продавать фейерверки «детям до 18 лет». Кроме того, использовать их нельзя с 23.00 до 7.00 в обычные дни. Исключениями являются лишь уже упомянутая ночь Гая Фокса, Новый год, китайский Новый год (никто не посмел лишить китайцев их законного праздника) и Дивали (праздник урожая, или индийский фестиваль огней, который всегда с размахом отмечает индийское сообщество Великобритании). Но только до часу ночи. После этого нарушителям грозит штраф в 80 фунтов.

Уникальная особенность бриттов мириться с людьми и обстоятельствами плачевно сказалась на местном сервисе. Вам принесли подгоревший бифштекс в дорогом ресторане? Ну, не обижать же официантку. К тому же внутри он вполне еще ничего. «It’s not that bad» («Не так уж это и плохо), – периодически раздается в ресторанах, кафе, пунктах обслуживания. Что в переводе с британского «скрытого» языка (о нем немного позже) означает: «Да, это ужасно. Но я сильный человек, буду терпеть и давиться». Эту свою особенность британцы прекрасно знают и любят над ней подшучивать. Но вот избавиться не могут. Порой складывается впечатление, что, если бы в Англии не было капризных французов, требовательных немцев и вспыльчивых латиноамериканцев, бедные бритты вообще никогда бы не получали свои посылки по почте и еду более-менее приличного качества в ресторанах.

И я не преувеличиваю. Помню, путешествуя как-то по дальним провинциям Индии, я по ошибке купила билет то ли во второй, то ли в третий класс. Советский плацкарт моего тяжелого детства показался мне в этот момент первым классом «Сапсана». Из полуразбитых окон нещадно дуло. По грязным полкам, видимо, не мывшимся с момента выпуска поезда, периодически пробегали какие-то насекомые. Вокруг сидели чумазые, дурно пахнущие люди в лохмотьях.

В ужасе я схватила за руку проходящего мимо кондуктора с криком: «Умоляю, скажите, где здесь первый класс?!» Уже на пути к выходу из этого ада за спиной я услышала родной британский выговор. «Well, it’s not that bad», – говорила одна юная розовощекая леди другой, пытаясь не наступить на очередного безногого нищего, ползущего по вагону.

Хоть бритты и стоики, нет в них американской бодрости, приподнятости, энтузиазма, бессмысленной хаотичной улыбчивости. (Возможно, просто антидепрессанты не так распространены, как в США. Консервативные островитяне предпочитают решать свои психологические проблемы древними, как два раздельных крана, способами: воздух, солнце и вода. Ну а депрессию в тяжелой стадии всегда можно вылечить стаканчиком-другим в ближайшем баре.)

Конечно, так грузить окружающих своими проблемами и негативными оценками, как это делают в России, нигде не принято. Но в отличие от Америки на вопрос «Как дела?» британский друг иногда может вздохнуть и загадочно-печально протянуть «okeish» (в смысле ok, да не совсем). А затем ненадолго распустить нюни и мимоходом поворчать на погоду, времена и моды, цены, работу, здоровье и прочие недостатки обычного человеческого бытия.

Впрочем, потом он все равно махнет рукой, хлебнет пива и скажет: «Oh, well, soon will be Christmas» («Ну ничего, скоро будет Рождество»), даже если на дворе лето в разгаре. Этой фразой бритты обычно завершают практически любые свои жалобы и разговоры о чем-то, что их страшно напрягает. Значит, скоро все наладится, потому что все равно придет то самое чудесное время, когда можно будет есть рождественскую утку и пить глинтвейн. Просто вот именно сегодня на улице дождь и настроение немного минорное. А так – жизнь прекрасна и удивительна.

Впрочем, у британцев есть легкая и не всегда очевидная для чужаков склонность к ностальгии и посыпанию голов пеплом. В последнее время благодаря финансовому кризису повсеместной стала точка зрения, характеризующаяся кратким «Things ain’t what they used to be» («Все уже не так, как раньше», когда, видимо, деревья были больше, зарплаты выше, а Британия – зеленее). Как упаднические настроения соседствуют с верой в то, что все не так уж и плохо, – это еще вопрос. Но не стоит забывать о том, что Британия – страна контрастов, а британский темперамент удивителен и непредсказуем, совсем как двойной кран.

«Безответственность, эгоизм, растущие без отцов дети, вознаграждения без усилий – вот признаки нашего поколения. Это то, к чему пришла наша страна, – сокрушаются британцы. – Молодежь полагается на Интернет, который думает за них. Общество жестоко, доброта и щедрость становятся редким товаром». В газетах, на телевидении, в книгах – всюду decline (упадок) одного и crash (крушение) другого – соблазнительная тема. Направление даже получило название declinism (упадничество). Появились и книги вроде «Что не так с Британией?» (What’s wrong with Britain?) Патрика Хатбера.

По одной из гипотез, все началось в начале 1960-х с подачи людей, активно критиковавших правительство консерваторов. Это была интеллектуальная прослойка, недовольная политикой в области образования, международных отношений, возмущенная тем, что страной правит «оксбриджская элита», которая не имеет ни необходимых научных знаний, ни технического образования. Обвинения основывались в том числе на таком сомнительном утверждении, как медленный экономический рост Великобритании по сравнению с остальной Европой. (Причиной этого на самом деле было то, что Британия оказалась в гораздо лучшей ситуации по сравнению с другими странами после окончания Второй мировой.)