– Вы хотите, чтобы я назвала вам их поименно. Каждый из них был по-своему «себе на уме». Хуршида с ее полуобразованным сыном Туфаном, который так любит давать свои советы. Этот наглый водитель Иса, который всегда отвозил меня с таким видом, словно делал одолжение. В общем, там было достаточно людей, которые могли воспользоваться его положением и украсть этот алмаз.

– Они вас не любили, – произнес Дронго.

– Не любили. Им казалось, что каждый раз, когда он тратит на меня свои деньги, он отнимает долю именно у них. Они считали, что им может достаться гораздо больше, если меня не будет рядом с ним. Представляю, как они злились, когда он решил купить мне эту квартиру.

– А где вы жили до этого?

– В двухкомнатной квартире своей матери, в старом доме на Мустафа Субхи. Там такие старые одноэтажные и двухэтажные дома. Вот в одном из них мы и жили с моей матерью. Вы знаете, все годы, пока я жила в этой шикарной квартире, мне снился один и тот же сон. Как будто меня отсюда выселяют и я возвращаюсь в нашу старую квартиру на первом этаже, где так часто бегали крысы. Вот сейчас я туда действительно возвращаюсь. И все мои кошмары сбываются. Наверно, нельзя чего-то сильно бояться, иначе это сбывается.

– Вы делаете это ради своего сына.

– Безусловно. Но от этого мне не легче. В жизни у меня ничего не получилось. Сына я родила не от мужа, а совсем от другого человека. С мужем развелась. В своей профессии я так и не состоялась. В общем, полный крах. И спасти меня мог только алмаз, который я должна была украсть у моего друга. Но я этого не сделала. И вы можете спокойно искать вора среди остальных. Здесь вы ничего не найдете.

Она тяжело вздохнула. Дронго понял, что нужно прощаться.

– Извините, – сказал он, – мне кажется, что я нечаянно причинил вам боль. Мне меньше всего этого хотелось.

– Ничего, – махнула рукой Валида, – боль уже притупилась. Мне уже сорок четыре. И я не знаю, как буду жить дальше. Может, уеду к сыну в Лондон. Продам квартиру и уеду. А может, просто наложу на себя руки. Мальчик мой уже состоялся, он учится в магистратуре и встречается с хорошей девушкой из Хорватии. И мне больше ничего не нужно в этой жизни. Ничего. А на том свете, может, мы встретимся с Семеном. Ведь говорят, что рай един и для иудеев, и для мусульман. Из-за того, что я встречалась с Измайловым, от меня отвернулись и мои родственники. Он ведь был горский еврей, а я азербайджанка. Можете себе представить, что они говорили. Мусульманка встречается с иудеем.

– Не люблю придурков, – с отвращением заметил Дронго, – какая разница, кто и какой национальности или веры. Как только встречаю националиста, сразу понимаю, что это недалекий тип.

– Вам легко говорить, – улыбнулась сквозь слезы Валида, – а я чувствовала себя не очень хорошо. Но все это в прошлом. Сейчас мне нужно думать о будущем, а думать не хочется. Как будто этого будущего у меня и нет. Вот такое абсолютное чувство, что мне никогда не будет пятьдесят или шестьдесят лет. У вас бывали такие ощущения?

– Нет, – ответил Дронго, – и не нужно об этом думать. В вашем возрасте все только начинается. Вы еще можете полюбить и быть любимой. Сорок лет – это самый прекрасный возраст.

– Для мужчины, – возразила она.

– И для женщины, – убежденно ответил он, – до свидания. Надеюсь, что мы еще увидимся.

Он поднялся и вышел из комнаты. Когда он закрывал входную дверь, она еще сидела за столом.

Он вернулся домой, чтобы немного отдохнуть и поесть. Каждый такой разговор требовал немалых душевных сил. На часах было около шести вечера, когда он позвонил Мильману и попросил соединить его с Генрихом Соломоновичем. Но старческий женский голос ответил, что Мильман отдыхает, и попросил перезвонить попозже. Дронго перезвонил через час, но тот же женский голос объяснил, что сегодня Генрих Соломонович не будет ни с кем разговаривать, так как чувствует себя плохо. И попросили перезвонить завтра.

Дронго несколько раздраженно положил трубку. Он должен был переговорить с Мильманом именно сегодня, перед завтрашней поездкой в Красную Слободу. Тогда он решил позвонить Борису Измайлову.

– Добрый вечер. Когда мы завтра выезжаем?

– Я думаю, часов в восемь утра. Чтобы к полудню быть в нашем старом доме. У вас другие планы?

– Нет. Но мне нужно будет посмотреть и вашу бакинскую квартиру.

– Когда хотите. Я сейчас нахожусь в ней. Можете приехать прямо сейчас. Адрес вы знаете.

– Тогда я приеду, – согласился Дронго, – буду у вас минут через десять-пятнадцать.

Бакинская квартира Семена Измайлова находилась на улице Гаджиева, рядом со зданием Министерства внутренних дел. Вернее, это были две квартиры, соединенные в одну пятикомнатную с большой кухней и совмещенным санузлом.

Дронго поднялся на четвертый этаж. В этих пятиэтажных домах обычно не было лифтов. Он позвонил, прислушиваясь к шагам за дверью. Через минуту Борис Измайлов впустил его в квартиру.