Эта речь, которая смягчила бы сердце доброй миссис Линд в мгновение ока, не произвела никакого эффекта на миссис Барри, наоборот, она пришла в ещё большее раздражение. Она отнеслась с подозрением к громким словам Энн и её драматическим жестам и подумала, что ребенок издевается над ней. Поэтому она сказала, холодно и жестко:

– Я считаю тебя неподходящей компанией для Дианы. Лучше иди домой и веди себя хорошо.

Губы Энн дрожали.

– Но вы позволите мне увидеть Диану только один раз, чтобы попрощаться? – умоляла она.

– Диана поехала в Кармоди с отцом, – сказала миссис Барри, и закрыла дверь.

Энн вернулась в Зеленые крыши со спокойным отчаянием.

– Моя последняя надежда пропала, – сказала она Марилле. – Я сходила и поговорила с миссис Барри, и она отнеслась ко мне очень оскорбительно. Марилла, я не думаю, что она хорошо воспитанная женщина. Мне не остаётся ничего больше, кроме как молиться, и я не очень надеюсь, что это поможет, потому что, Марилла, я не верю, что Сам Бог может чего-то добиться в случае с такой упрямой личностью, как миссис Барри.

– Энн, ты не должна говорить такие вещи, – строго заметила Марилла, стремясь преодолеть нечестивое желание рассмеяться, которое она с тревогой обнаружила в себе. И действительно, когда она рассказывала всю историю Мэтью, она смеялась от души.

Но когда она пришла в комнату на крыше перед сном и обнаружила, что Энн плакала во сне, непривычная мягкость появилась в её лице.

– Бедное дитя, – пробормотала она, убирая прядь волос с заплаканного лицо ребенка. Потом она наклонилась и поцеловала горячую щечку девочки.

На следующий день Энн, трудясь над своим лоскутным одеялом на кухне, бросила взгляд в окно, и увидела Диану, которая стояла возле Источника Дриад и подавала ей загадочные знаки. В один миг Энн выскочила из дома и побежала к ней, с удивлением и надеждой, светящимися в её выразительных глазах. Но надежда исчезла, когда она увидела удрученное лицо Дианы.

– Твоя мать не смягчилась? – выдохнула она.

Диана покачала головой печально.

– Нет, Энн, она говорит, что я никогда больше не буду играть с тобой, я снова плакала и умоляла её, и я сказала ей, что это не твоя вина, но это бесполезно. Я только уговорила её, чтобы она позволила мне спуститься и попрощаться с тобой. Она сказала, что у меня есть только десять минут, и она будет проверять по часам.

– Десять минут не очень много, чтобы попрощаться навсегда, – сказала Энн со слезами на глазах. – О, Диана, ты обещаешь, что никогда не забудешь меня, подругу своей юности, какие бы близкие друзья не появились у тебя потом?

– Конечно, не забуду, – всхлипнула Диана, – и у меня никогда не будет другой такой близкой подруги. Я не смогу полюбить никого так, как люблю тебя.

– О, Диана, – воскликнула Энн, сжимая руки, – ты меня любишь?

– Конечно, люблю. Разве ты не знаешь об этом?

– Нет, – Энн глубоко вздохнула. – Я думала, что я тебе нравлюсь, конечно, но я никогда не надеялась, что ты любишь меня. Диана, я и не думала, что кто-то может полюбить меня. Никто никогда не любил меня, сколько я себя помню. О, это замечательно! Это луч света, который всегда будет сиять в темноте моего жизненного пути без тебя, Диана. О, просто скажи это еще раз.

– Я люблю тебя навеки, Энн, – сказала Диана твёрдо, – и я всегда буду любить тебя, можешь быть уверена в этом.

– И я всегда буду любить тебя, Диана, – сказала Энн, торжественно протягивая руку. – В ближайшие годы память о тебе будет сиять, как звезда над моей одинокой жизнью, как в той последней истории, которую мы прочитали вместе. Диана, ты подаришь мне прядь своих черных волос на память, чтобы я могла вечно хранить их, как сокровище?

– У тебя есть что-нибудь, чем отрезать их? – спросила Диана, вытирая слезы, вызванные словами Энн, и возвращаясь к практической стороне вопроса.

– Да. К счастью, я положила свои ножницы, которыми я отрезала лоскутки, в карман передника, – сказала Энн. Она торжественно срезала один из завитков Дианы. – Прощай, мой любимый друг. Отныне мы должны быть, как чужие другу другу, хотя живём бок о бок. Но мое сердце никогда не забудет тебя.

Энн стояла и смотрела, как Диана уходит, печально взмахивая рукой каждый раз, когда она оборачивалась. Затем она вернулась в дом, ничуть не успокоившись от этого романтического расставания.

– Это конец, – сообщила она Марилла. – У меня никогда больше не будет такой подруги. Мне ещё хуже, чем раньше, потому что у меня нет ни Кэти Морис, ни Виолетты тут. И даже если бы они тут были, это ничего бы не изменило. Такие воображаемые друзья уже не интересны после настоящей подруги. У нас с Дианой было такое волнующее прощание возле ручья. Оно останется в моей памяти навсегда. Я использовала самые трогательные и романтические слова, какие только знала. Диана дала мне прядь волос, и я собираюсь зашить её в мешочек и носить на шее всю жизнь. Пожалуйста, убедитесь, что его похоронят со мной, потому что я не верю, что буду жить очень долго. Может быть, когда она увидит, что я лежу, холодная и мертвая, миссис Барри почувствует угрызения совести за то, что она сделала, и позволит Диане пойти на мои похороны.