– Представляю, как вам не терпелось увидеть эту вещь.

– Не то слово!

– И на тебе, такое разочарование, – сочувственно произнес Клименок. – Ладно. Как я понял, вы зарабатываете себе на жизнь, выполняя обязанности посредника и эксперта у коллекционеров?

– Можно сказать и так.

– А если не секрет, у вас богатая коллекция?

– О нет, я не собираю.

– Да? А почему?

– Не хочу попасть в рабство к вещам. Коллекционеры, они ведь, по сути, живут ради коллекций, а не наоборот.

– Весьма интересная мысль. Спасибо за содействие и…

– Надеюсь, вы все же его найдете, – сказал перед уходом Моисей Маркович.

Его сменила Жрица Милосердия – похожая на старуху Шапокляк дамочка совершенно невообразимого возраста.

– Как вас величают в миру? – спросил ее Клименок.

– Анна Степановна Былых, – кокетливо ответила она.

– Обратите внимание, Ватсон, не Былого, а Былых, – изрек, подмигнув мне, Клименок. – Вдова что ли? – спросил он уже у Былых.

– Почему сразу вдова? – окрысилась она.

– Ну не знаю… Почему-то мне так показалось.

– Никакая я не вдова, и пусть вам на мой счет ничего больше не кажется!

– Как вам будет угодно. Кто вы по профессии?

– Врач психиатр.

– На пенсии?

– Вы что, не можете без оскорблений?

– Не спорю, наши пенсии вполне можно принять за оскорбление, но право, не я же их назначаю.

– Вы прекрасно поняли, что меня оскорбили ваши грязные намеки на мой возраст.

– И в мыслях не было! Христом-богом клянусь!

– Вы можете не паясничать?

– Могу.

– Так вот, я очень много работаю, а еще я веду здоровый образ жизни, увлекаюсь йогой, питанием по системе Марковой, регулярно очищаю организм, ни разу не обращалась к врачам и никогда не пью таблетки. Хватит или еще?

– Скажите, а где вы были в ночь с 9 на 10 апреля?

– Вместе со всеми в ритуальном зале. У нас было всенощное бдение.

– А как вы думаете, мог в это время в дом прокрасться какой-нибудь Посторонним В и украсть талисман?

– Исключено. Дом был под охраной Айвасса.

– Хреновый из вашего Айвасса охранник.

– Да кто вы такой, чтобы об этом судить?! – окончательно разозлилась она.

– Ну так иначе бы талисман не попал. Или я неправ?

– Или же он хотел, чтобы талисман покинул этот дом.

– Вот даже как? А зачем ему это? Только не говорите, что пути Айвасса неисповедимы.

– Не знаю. Он передо мной не отчитывается.

– Считаете, Гроссмейстер недостоин того, чтобы хранить в своем доме талисман?

– Ну что за глупости! Эдвард Львович – очень достойнейший человек. И если уж не ему…

– Но вы минуту назад сами сказали, что у Айвасса на этот счет есть свое мнение?

– Я только сказала, что раз Айвасс отнял у нас талисман, значит, на то есть свои причины.

– Разумеется, причины есть. Тут с вами трудно не согласиться. Благодарю вас за помощь следствию. Вы свободны.

Фыркнув, как простуженная лошадь, она демонстративно поднялась со стула и покинула комнату.

– Ну и как тебе самая старшая из присутствующих здесь дам? – спросил меня Клименок, еле сдерживая смех.

– Тише мыши – едет крыша.

– Не то слово.

Следующей в порядке живой очереди была Алая Женщина. Это была красивая, по крайней мере, самая красивая из присутствующих женщина лет 28. Брюнетка с короткой стрижкой. Рост средний. По нынешним скелетно-бухенвальдским меркам ее можно было назвать слегка полноватой, причем исключительно в нужных местах. А если еще добавить идеальные руки и ноги… Но больше всего меня поразило ее по-детски наивное и одновременно неглупое лицо. В такую я бы влюбился.

– Вообще-то воспитанные люди, когда входит женщина встают, – сказала она, входя в комнату.

– Сударыня, ну где вы видели воспитанных ментов при исполнении? – игриво ответил Клименок, даже не подумав приподнять свой зад. Признаюсь, я поступил также.

– Это точно, – согласилась она. Сев за стол, она достала сигарету и зажигалку и, всем своим видом давая понять, что прикурит без посторонней помощи, закурила.

В другом исполнении это, скорее всего, выглядело бы пошло и даже вульгарно, но каждый жест, каждое движение Алой Женщины было наполнено шармом. Вообще в ней чувствовался лоск.