– Я подумаю… Великая Мать то же самое говорила.

– Великая Мать?

– Я, когда убивала нартагальских магов, сказала что отдаю их кровь Тьме. А она ответила…

– И что она тебе сказала? – заинтересовался повар.

– Что жестокость не приведет ни к чему хорошему.

– Абсолютно верно! Вот и подумай, а стоит ли становиться жестокой? Ведь ты очень быстро можешь сама превратиться в чудовище. Согласен, зверье в человечьем обличье уничтожать нужно, но не наслаждаясь этим. Просто давить, как давят тараканов.

– Но как же все-таки изменить там хоть что-нибудь?! – вскинулась девушка. – Они же иначе не поймут, если не запугать до смерти! Сколько еще над нами в этом проклятом Нартагале издеваться будут?!

– Еще долго… – вздохнул Веркит. – Только после того, как твой Эхе обучение закончит и на престол взойдет, что-то изменится. Да и то далеко не сразу. Нахрапом ничего не добьешься.

– Эхе?! – изумилась Шен. – На престол?!

– А Санти тебе не говорил еще? – ехидно усмехнулся повар. – Так знай. Эхе у тебя мальчик хороший, добрый и сильный, справится.

– Я знаю, что он хороший… – расплылась в счастливой улыбке девушка, вспомнив любимого, ее глаза затянуло томной поволокой.

– Обедать-то будете?

– Ага, спасибо.

– На столе в той комнате ищи, – проворчал Веркит и исчез.

Исцелив рабыню, Шен сама искупала ее и вернулась в гостиную. Там действительно ждал накрытый стол, при виде которого глаза Четырнадцатой изумленно расширились. Она даже потрясла головой, но ничего не изменилось.

– Что смотришь? – рассмеялась Шен. – Садись. Имя себя еще не выбрала?

– А можно? – осторожно покосилась на нее девушка.

– Конечно.

– Тогда пусть будет Ирет…

Шен рассмеялась и обняла ее. Затем усадила за стол и принялась пичкать такими вкусностями, каких бедняжка никогда не пробовала – юных рабынь в приютах кормили сытно, но очень невкусно. Почему? А кто их, этих воспитателей разберет! Еще один способ поиздеваться, наверное. Ирет с непривычки наелась так, что живот заболел. Неудивительно – Веркит был строг, зато готовил как никто.

Глядя на ошарашенное лицо младшей подруги, Шен посмеивалась, вспоминая саму себя в первый день после перемещения в Замок Призраков. Чего только не передумала, всего на свете боялась. Надо же, насколько она изменились за прошедшее время. Откуда-то взялась уверенность в себе и своих силах, а главное, понимание, что – не одна. Наверное, свою роль сыграло всеобщее дружелюбие, царящее вокруг – каждый готов был поддержать и утешить. Да, наставник «гонял» очень жестко, иногда даже жестоко, порой наказывал, но Шен прекрасно понимала необходимость этого. Она даже не держала на Санти зла за порку – на самом деле провинилась, так чего же обижаться? Заслужила. Непонятно, с какой стати Ле с Карой до сих пор дуются на Его рыжее величество. Натворили дел – получили по заслугам. Нечего дуться, все правильно.

Заметив, что Ирет клюет носом, Шен и сама решила немного поспать. Это сейчас она свободна, а завтра – безумный день. Пришло время преподать Альянсу хорошо запоминающийся урок на Манхене. Девушка ехидно захихикала, представив, что ждет святош и ее «горячо любимых» соотечественников. То-то порадуются.

Вскоре девушки улеглись. Ирет мгновенно засопела, уткнувшись старшей подруге носом в подмышку. Шен покосилась на нее, улыбнулась, погладила по голове и тоже провалилась в сон.

Джако медленно обходил фургон с таким изумлением на лице, что Санти едва сдерживал смех. Остальные скоморохи тоже выглядели слегка пришибленными, бросая на рыжего косые взгляды и явно пытаясь понять, каким это образом в руки их нового товарища по труппе попал военный фургон. Перекрашенный, сильно переделанный, но все равно военный. Да еще и штабной. В нем можно было вполне комфортно жить, а не только путешествовать. Тройные стенки с утеплителем между ними, печка с запасом угля, четыре небольших спальни, кухня, большая кладовка, и даже туалет, снабженный магическим сжигателем отходов. Вся эта роскошь не могла стоить меньше тысячи золотых. Да и не продавали в Элиане военные фургоны никому, даже списанные доставались только вышедшим в отставку.

– Откуда? – повернулся к Санти продолжающий недоверчиво покачивать головой Джако.

– Один бывший офицер гвардии обязан мне жизнью, – солгал рыжий. – Случайно вышло. Вот он и отблагодарил этим фургоном.

– Повезло тебе, парень… – во взгляде гиганта читалось недоверие, но он не стал требовать подробного рассказа.

Кони тоже вызывали уважение – четыре огромных мохнатых неприхотливых битюга яриндарской породы. Они прямо в снегу в самый мороз спать могут – и не замерзнут. Такие лошадки стоят, самое малое, по полтысячи каждая. И парень утверждает, что это подарок? Как же. Да офицер бросил бы скомороху кошелек, и все дела. Нет, неладно тут что-то.

Странный он, этот Санти, если разобраться. Ведет себя вовсе не так, как положено скомороху, проклятому Церковью. Гордый, что твой высокий лорд. Исчезает при первой возможности, приятели к нему то и дело шастают, да две девицы, такие, что глаз не оторвешь. Делия вон на рыжего глаз положила, шипит от ревности, а он – ноль внимания, фунт презрения. Вспомнив одного из приятелей рыжего, некрасивого парня среднего роста, Джако нервно поежился – он готов был голову на отсечение отдать, что видит перед собой аристократа древнего рода. Один высокомерный взгляд чего стоит.

Ну вот, снова куда-то смылся. И что ты с ним делать станешь, а? Джако нашел взглядом Санти, оживленно болтающего с высоким носатым парнем, в котором безошибочно угадывался уроженец Манхена. Двигался варвар мягко, по-кошачьи. Был бы шнурок на плече, сказал бы – горный мастер. Но шнурка нет. Откуда у рыжего столько странных знакомых? Да дорхот его знает! Ясно только одно – с ним что-то нечисто. Но ведь скоморох, от бога скоморох, тут тоже сомнений нет. А паяц какой – чудо просто.