Современные исследователи проблемы «государственности» также затрудняются в поиске единого и универсального определения данного понятия. Некоторые, например профессор Московского государственного университета С.А. Авакьян, вообще предлагает смысл, сущность понятия «государственность» вывести из глубокого и последовательного анализа конкретных реалий действительности [7] . Это может свидетельствовать о том, что даже маститые ученые не решаются брать на себя ответственность за истинность предлагаемого ими определения понятия, которое в отечественной доктрине на сегодняшний день является недостаточно разработанным.

Тем не менее определенные успехи в данном направлении есть. Целесообразно привести позиции по данному вопросу некоторых отечественных ученых-юристов.

Так, Е.А. Лукьянова считает, что государственность – это, во-первых, нечто, безусловно, связанное с государством. Во-вторых, это некое его качественное состояние, зависящее от различных причин: от форм общежития, исторического периода, духовного состояния общества, лидера, влияния извне, кризисных и не кризисных перемен и т. д. [8]

Так ли необходим данный термин для науки? В своем романе одно из самых точных «антиопределений» государственности дал Л.H. Толстой, даже не называя самого этого слова. Рассуждая во второй части эпилога «Войны и мира» о власти и истории, он писал: «В области науки права, составленной из рассуждений о том, что как бы надо было устроить государство и власть, если бы можно было бы все устроить, все это очень ясно, но в приложении к истории это определение власти требует разъяснения.

Наука права рассматривает государство и власть, как древние рассматривали огонь, как что-то абсолютно существующее. Для истории же государство и власть суть только явления… власть, с точки зрения опыта, есть только зависимость, существующая между выражением воли лица и исполнением этой воли другими людьми» [9] .

Вот здесь все предельно точно и ясно. Государственность – это некая, обусловленная историческим развитием каждого народа связь между государственными институтами и эффективностью их функционирования, характер которого обусловлен тем, насколько они органичны для данной страны на каждом конкретном этапе ее развития. Отсюда следует, что государственность – явление, не требующее специальных определений. Это вечный контекст. Это жизнь государства или, если хотите, государственно-организованного общества [10] .

Согласно позиции А. Б. Венгерова, в литературе понятие государственности очень часто выступает синонимом понятия государства. Понятие государственности используют, причем, часто вкривь и вкось, когда хотят сказать о государстве, но «государственность» отнюдь не совпадает с понятием «государство». Государственность – это определенное состояние общества, государство, взятое в эволюции. Государственность, которая на разных этапах истории выступает в разных формах государства того или иного этноса, народа, в разных типовых характеристиках, с разной формой правления, с разными функциями, тем не менее все это государственность, т. е. государство, находящееся в развитии. Введение понятия государственности фиксирует идею о необходимости расширить понятие государства, ввести дополнительные исторические (динамические) характеристики с целью объяснения того, куда идет то или иное государство, что строит то или иное общество, для расширения временного диапазона понимания и объяснения различных проблем эволюции общественной жизни. Понятие государственности несет очень важную историко-прогностическую смысловую нагрузку [11] . Более того, «государственность – это определенное состояние общества, взятое в эволюции». Лишь на протяжении многих десятков, сотен или даже тысяч лет формируется истинная государственность. Государственность – особое состояние государства, оказывающее влияние на его положение на политической карте мира, основанное на единстве сформировавшегося в процессе исторической эволюции менталитета власти и народа. Думается, такое определение подойдет к государственности любого из ныне существующих или когда-либо существовавших государств, если характеризовать их вообще без учета национальных, территориальных, ментальных и других особенностей. Но, разумеется, единой и универсальной государственности на нашей планете нет и быть не может.

В отечественной и мировой историографии существуют три основных точки зрения на проблему специфики русской истории.

Сторонники первой придерживаются концепции однолинейности мировой цивилизации, считая, что все страны, в том числе и Россия, проходят одни и те же, общие для всех стадии, а некоторые особенности российской истории трактуются как проявление отсталости России и русских. Эта точка зрения характерна для исторической публицистики западнического направления. Историки-профессионалы, в частности С.М. Соловьев, придерживаются той же методологической посылки, заменяя термин «отсталость» термином «задержка». Сторонники второго подхода к русской истории полагали, что история человечества состоит из истории целого ряда самобытных цивилизаций, каждая из которых эволюционирует по своему собственному пути. Многие российские ученые – Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, Н.Я. Данилевский – создавали свои труды, исходя из «особенности» России. Общеизвестны слова Ф. Тютчева:

Третья группа авторов пыталась примирить обе позиции. П.Н. Милюков, видный русский историк и общественный деятель, называл три условия исторического развития:

• внутренний закон развития, присущий всякому обществу и для всякого общества одинаковый;

• влияние отдельной человеческой личности на ход исторического процесса;

• особенности той материальной среды, в которой данному обществу суждено развиваться [12] .

Традиционно в науке выделяются в первую очередь такие факторы (условия, причины), как природно-климатический, геополитический и социальной организации. Влияние природно-климатического фактора отмечали практически все исследователи.