— А вот и нет! — возразил Честер. — Если мы не станем терять время. Пошли-ка лучше сорвем маску с того зомби, пока он не смылся.

— Хорошо. — Бинк не возражал, но он был сейчас раздражен своей прежней реакцией на зомби.

Они прошли мимо все еще торчавшего из дерева меча.

— Что нашел, то мое! — радостно воскликнул Честер, хватаясь за меч.

— Это же липучка, она его не отпустит.

Но кентавр уже вцепился в рукоятку и рванул. Силы в этом рывке было столько, что сверху на него посыпался настоящий дождь из щепок и коры. Но меч так и остался в дереве.

— Гм! — буркнул Честер. — Послушай, дерево... У нас, в Деревне Кентавров, растет точно такая же липучка. Во время засухи я ее каждый день поливал, и только потому она выжила. И все, что я за это прошу, — меч, который тебе все равно не пригодится.

Меч освободился. Честер сунул его в колчан со стрелами и закрепил веревочной петлей — так, по крайней мере, показалось Бинку, наблюдавшему за конвульсиями неуклюжего кактуса. Бинк положил руку на свой меч, опасаясь нового нападения. Однако меч кентавра был теперь к нему безразличен. То, что оживляло его совсем недавно, исчезло.

Честер заметил взгляд Бинка.

— Надо всего лишь уметь понимать деревья, — сказал он, зашагав дальше. — Разумеется, я не солгал липучке — кентавры никогда не обманывают. Я поливал то дерево. Возле него было куда приятнее, чем в сортире.

Итак, липучка рассталась со своей добычей. А почему бы и нет? Кентавры и в самом деле славились своей добротой к деревьям, хотя Честер и не испытывал особой любви к кактусам. Несомненно, именно потому Королева, проявив свое чувство юмора, облачила его в колючий костюм.

Они подошли к тому месту, где Бинк столкнулся с зомби. Жуткое создание уже исчезло; на дорожке остался только слизистый комок грязи. Честер шевельнул его копытом.

— Настоящая грязь... и из фальшивого зомби? — Он был удивлен. — Иллюзии Королевы становятся все совершеннее.

Бинк согласно кивнул. То был тревожный вывод. Вне всякого сомнения, Королева изрядно постаралась, создавая подобную иллюзию — но ради чего? Ее магия была сильна — намного сильнее талантов обыкновенных людей: ведь она была одна из тех трех жителей Ксанта, что составляли класс Волшебников. Но даже с ее способностями было нелегко создавать каждую деталь костюмов для всех гостей, приглашенных на маскарад. Правда, костюмы Бинка и Честера были только визуальными — иначе им было бы трудно общаться.

— А тут — свежая кучка грязи, — продолжал Честер. — И настоящей грязи, а не от зомби. — Он придавил ее своей кактусовой ногой, но остался тем не менее отпечаток копыта. — Не могла ли эта гадость закопаться в землю именно здесь...

Заинтересовавшись, Бинк стал рыть землю ногой. Под поверхностью не оказалось ничего, кроме той же грязи. — И — никакого зомби.

— Ладно, мы его упустили, — подытожил он, огорченный по причине, которую не мог объяснить. Зомби казался таким реальным! — Давай лучше поищем дорогу во дворец. И хватит изображать здесь пару дураков.

Честер закивал, нелепо взмахивая кактусовой головой.

— Я не очень-то толково угадал, кто есть кто, — признался он. — А единственный Вопрос, который я мог задать Доброму Волшебнику Хамфри, не имеет Ответа.

— Почему не имеет? — спросил Бинк; они свернули как раз в новый проход.

— С тех пор, как у Чери родился жеребенок — заметь, прекрасный маленький кентаврик с пушистым хвостиком! — у нее, кажется, почти не осталось времени для меня. Я сделался вроде пятого копыта в стойле. И что мне остается?

— И у тебя то же! — воскликнул Бинк, осознав наконец причину собственного скверного настроения. — Моя Хэмели пока еще не родила, но... — У него опустились плечи.

— Не волнуйся — уж жеребенка у нее не будет!

Бинк хмыкнул, хотя, в сущности, ничего смешного не было.

— Эти кобылы... Что с ними далеко не убежишь, что без них, — печально произнес Честер.

Неожиданно из-за угла появилась гарпия. Все трое едва не столкнулись.

— У тебя что, клюв ослеп! — гаркнул Честер. — А ну посторонись, птичьи твои мозги!

— А не твои ли овощные мозги прогнили?! — оскорбилась гарпия; голос ее напоминал звуки флейты. — Прочь с дороги, пока я не скатала тебя в вонючий шар и не скрепила твоими же тупыми иголками!

— Ах, тупыми иголками!

Честер был вспыльчив, даже в хорошем настроении; теперь же, от такого оскорбления, он буквально раздулся прямо на глазах. Будь Честер настоящим кактусом, он немедленно дал бы залп своими иголками — ни одна из них не была тупой!

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я затолкал твои облезлые перья в твою тощую глотку?!