— Не верь этому, Роберт, ты знаешь меня, — проговорил Нед. — Спроси лорда Бейлиша, если сомневаешься. Он был там.

— Я говорил с Мизинцем, — ответил Роберт. — Он сказал, что поехал за золотыми плащами до того, как началась схватка, но он признает, что вы возвращались из какого-то борделя.

— Какого-то борделя? Разуй свои глаза, Роберт, я ездил туда посмотреть на твою дочь! Мать назвала ее Баррой, она похожа на твою первую девочку, которая родилась в Долине, когда мы были мальчишками. — Говоря эти слова, он глядел на королеву, лицо которой превратилось в застывшую маску, бледную и ничего не выражающую.

Роберт покраснел.

— Барра, — пророкотал он. — Решила сделать мне приятное, чертова баба. Я думал, что у нее больше ума.

— Ей нет и пятнадцати, она уже шлюха, и ты считаешь, что она может быть разумной? — ответил, не веря себе, Нед. Нога его отчаянно разболелась, и трудно было сдержаться. — Дурочка любит тебя, Роберт.

Король поглядел на Серсею.

— Тема эта не подходит для ушей королевы.

— Светлейшей государыне не понравится все, что я могу сказать, — заметил Нед. — Мне передали, что Цареубийца бежал из города. Прикажи мне вернуть его и поставить перед правосудием.

Король задумчиво покрутил чашу с вином и пригубил.

— Нет, — решил он. — С меня довольно. Джейме убил у тебя троих, ты у него пятерых. На этом и закончим.

— Таково, значит, твое представление о справедливости? — вспыхнул Нед. — Я рад, что больше не являюсь твоим десницей.

Королева поглядела на мужа:

— Если бы какой-нибудь человек осмелился обратиться к Таргариену, как говорит с тобой этот…

— Ты что, принимаешь меня за Эйериса? — прервал ее Роберт.

— Я принимаю тебя за короля! Джейме и Тирион твои братья по законам брака и родственных связей. Старки изгнали одного из них и захватили другого. Человек этот бесчестит тебя каждым своим дыханием, и ты кротко стоишь здесь, спрашиваешь, болит ли его нога и не хочется ли ему вина?

Роберт потемнел от гнева.

— Сколько раз, женщина, должен я приказывать тебе попридержать язык?

Лицо Серсеи изобразило все оттенки презрения.

— Как же это нас перепутали боги? — сказала она. — По всем правилам, тебе следовало бы носить юбку, а мне броню.

Багровый от гнева король ударил ее тыльной стороной ладони по щеке, Серсея споткнулась о стул и сильно ударилась, но не вскрикнула. Тонкие пальцы легли на щеку, бледная и гладкая кожа покраснела. На следующее утро синяк, это уж точно, зальет половину ее лица.

— Буду носить его как знак чести, — объявила она.

— Только носи в молчании, иначе я еще раз почту тебя, — посулил Роберт. Он кликнул гвардейцев.

В комнате появился сир Меррин Трант, высокий и строгий в своей белой броне.

— Королева устала. Проводите ее в опочивальню. — Не говоря ни слова, рыцарь помог Серсее подняться на ноги и вывел ее.

Роберт потянулся к бутылке и вновь налил свою чашу.

— Теперь видишь, что она со мной делает, Нед. — Король опустился в кресло, сжимая чашу с вином. — Любящая жена, мать моих детей. — Ярость оставила его, в глазах короля Нед теперь видел скорбь и даже испуг. — Мне не следовало бить ее. Это не… это не королевский поступок. — Он поглядел на руки, словно бы не вполне понимая, что они собой представляют. — Я всегда был силен… никто не мог выстоять передо мной. Никто. Но как бороться с тем, кого нельзя ударить? — В смятении король потряс головой. — Рейегар… Рейегар победил, проклятие! Я убил его, Нед, я вонзил шип в его черный панцирь, в его черное сердце, и он умер у моих ног. Об этом поют песни. И все же он каким-то образом победил. Теперь он с Лианной, а мне досталась Серсея. — Он осушил чашу.

— Светлейший государь, — сказал Нед, — мы должны переговорить…

Роберт прижал пальцы к вискам.

— Меня смертельно тошнит от разговоров. Утром я отправляюсь в Королевский лес на охоту. Все, что ты хочешь сказать, может подождать до моего возвращения.

— Если боги будут милостивы, я не стану ждать твоего возвращения. Ты приказал мне возвращаться в Винтерфелл, помнишь?

Роберт встал, ухватившись за одну из опор балдахина, чтобы устоять.

— Боги редко бывают добры, Нед. Возьми свою вещь. — Из кармана в подкладке плаща он достал тяжелую застежку в форме руки и бросил на постель. — Хочешь ли ты этого или нет, но ты остаешься моей десницей, проклятый! Я запрещаю тебе уезжать.

Нед взял серебряную застежку. Похоже, у него не оставалось выбора. Нога его пульсировала, он чувствовал себя беспомощным, как ребенок.

— Наследница Таргариенов…

Король застонал:

— Седьмое пекло, не начинай сначала этот разговор. С этим покончено, я не желаю больше слышать об этом!

— Почему ты хочешь, чтобы я был твоей десницей, если не желаешь слушать моих советов?

— Почему? — Роберт расхохотался. — Хочу и все тут. Кому-то ведь надо править этим проклятым королевством! Бери знак своей власти, Нед. Он подобает тебе. Но если ты еще хоть раз бросишь его мне в лицо, клянусь, я сразу же приколю проклятую штуковину на плащ Джейме Ланнистера!

Восточный небосклон порозовел и позолотился, когда солнце поднялось над Долиной Арренов. Держась руками за тонкий резной камень, Кейтилин Старк стояла у окна и смотрела, как освещается небо. Мир внизу пробуждался: становился из черного индиговым, а потом зеленым, рассвет крался уже по полям и лесам. Бледный туман поднимался от Слез Алисы, окружая стекавший с плеча горы призрачный поток в его долгом падении вдоль обрыва Копья Гиганта; Кейтилин даже ощущала лицом слабое прикосновение влаги.