— Стало быть, мне повезло, что ты не твой отец, — ухмыльнулся Бронн. — Я тут видел одну — вся рожа в прыщах, может, хочешь?

— Ну что ты… разбивать твое сердце? — ответил Тирион. — Я оставлю себе Шаю. Послушай, а ты не запомнил имя рыцаря, у которого отобрал ее? Я бы не хотел, чтобы он оказался возле меня в битве.

Бронн поднялся с кошачьей легкостью и быстротой, повернул меч в руке.

— В битве я буду рядом с тобой, карлик.

Тирион кивнул. Теплый ночной воздух проникал к его нагой коже.

— Позаботься, чтобы я уцелел в этой битве, и можешь требовать, что захочешь.

Бронн перебросил меч из правой руки в левую, замахнулся.

— Ну кто захочет убивать такого, как ты?

— Например, мой лорд-отец. Он поставил меня в авангард.

— Я сделал бы то же самое. Маленький воин за большим щитом. Стрелки помрут от расстройства.

— Твои слова вселяют в меня непонятную бодрость, — улыбнулся Тирион. — Должно быть, я свихнулся.

Бронн вернул меч в ножны.

— Вне сомнения.

Когда Тирион вернулся в шатер, Шая перекатилась на локоть и сонным голосом пробормотала:

— Я проснулась, а милорд исчез…

— Милорд вернулся. — Он скользнул рядом с ней. Ладонь Шаи направилась к развилке между его коротких ног и обнаружила там нечто твердое.

— Вернулся, — согласилась она, оглаживая его.

Тирион спросил, у кого отобрал ее Бронн, Шая назвала мелкого вассала кого-то из незначительных лордов.

— Его можно не опасаться, милорд, — сказала девушка, занимаясь его предметом. — Он не из больших людей.

— А как насчет меня? — спросил Тирион. — Или я гигант?

— О да, — промурлыкала она. — Мой гигант среди Ланнистеров. — А потом уселась на него и на какое-то время почти заставила Тириона поверить в это. Он заснул улыбаясь…

…И проснулся во тьме от рева труб. Шая трясла его за плечо.

— Милорд, — прошептала она. — Просыпайтесь, милорд, мне страшно.

Сонный он поднялся, отбросил назад одеяло. Трубы трубили в ночи, дикий и настоятельный голос их говорил: «Торопись, торопись, торопись». Раздавались крики, стук копий, ржание коней, но ничто не говорило о схватке.

— Трубы моего отца, — сказал он. — Боевой сбор; я слыхал, что Старк находится в дневном переходе отсюда.

Шая растерянно затрясла головой. Глаза ее расширились и побелели.

Тирион со стоном поднялся на ноги и, выбравшись в ночь, крикнул сквайра. Клочья белого тумана тянулись к нему от реки длинными пальцами. Люди и кони двигались в предутреннем холодке: вокруг седлали коней, грузили фургоны, гасили костры. Трубы запели снова: торопись, торопись, торопись! Рыцари поднимались на всхрапывающих коней, латники застегивали на бегу пояса с мечами. Когда он нашел Пода, оказалось, что мальчишка негромко храпит.

Тирион резко ткнул его пальцем в ребра.

— Панцирь, — сказал он, — и быстро.

Бронн выехал рысцой из тумана на коне, в панцире и в видавшем виды шишаке.

— Ты знаешь, что происходит? — спросил его Тирион.

— Мальчишка Старк надул нас на целый переход, — сказал Бронн. — Всю ночь он полз по Королевскому тракту, и теперь его войско менее чем в миле к северу отсюда разворачивается в боевой порядок.

Торопись, звали трубы, торопись, торопись!

— Проверь, готовы ли горцы? — Тирион нырнул в шатер. — Где моя одежда? — рявкнул он Шае. — Сюда. Нет, кожу, проклятие. Да принеси мне сапоги!

Пока он одевался, сквайр приготовил его доспехи. Вообще-то Тириону принадлежал прекрасный тяжелый панцирь, великолепно подогнанный под его уродливое тело. Увы, в отличие от Тириона он пребывал в полной безопасности на Бобровом утесе. Так что карлику пришлось воспользоваться разнородными предметами, полученными от лорда Леффорда: кольчужными калберком и шапкой, воротником убитого рыцаря, поножами, перчатками и остроносыми стальными сапогами. Кое-что было украшено, кое-что нет. Не все предметы подходили друг к другу и сидели на нем так, как следовало бы. Нагрудная пластина предназначалась для более рослого человека, для его большой головы едва отыскали огромный шлем ведерком, увенчанный треугольной пикой.

Шая помогала Поду с застежками и пряжками.

— Если я погибну, поплачь, — сказал Тирион шлюхе.

— А как ты узнаешь? Мертвый-то?

— Узнаю.

— И я так думаю. — Шая опустила огромный шлем на его голову, и Под привязал его к воротнику. Тирион застегнул пояс, отягощенный коротким мечом и кинжалом. К тому времени конюх подвел ему коня, рослого, в столь же тяжелой броне. Тириону нужна была помощь, чтобы подняться в седло; ему казалось, что он весит добрую тысячу стоунов. Под вручил ему щит — толстую доску из тяжелого железоствола, охваченную сталью. Наконец ему подали боевой топор. Шая, отступив назад, оглядела его.