После очередного поворота тяжеловесному зверю вновь удалось проломиться сквозь кусты и сократить разрыв. Я опять оглянулся и теперь смог увидеть его целиком. Разумеется, это был тот самый тараск, о нежелательности встречи с которым меня предупреждал Инь. Как я выяснил впоследствии, уже будучи призраком, тараски считаются одной из разновидностей драконов, однако имеют ряд черт, несвойственных пресмыкающимся. Голова у тараска точь-в-точь как у муральва, а все шесть его лап медвежьи. Тебе, наверное, известно о медведях, легендарных чудовищах из Обыкновении. В Ксанфе они, конечно, не водятся, но кое-где в самых глухих чащобах растут мохнатые медвежьи лапы. Туловище тараска покрыто панцирем наподобие черепашьего, но с высоким костистым гребнем, и только его длинный чешуйчатый хвост напоминает хвост обычного дракона. Короче говоря, тараск — зверь неприятнейший, и характер у него ничуть не лучше внешности.

Нам снова удалось оторваться, но мы не могли найти выход из зеленого лабиринта, а наш преследователь казался неутомимым. Конечно, на открытом пространстве Пука без труда обогнал бы этого тяжеловеса, но хитросплетение троп сводило наше преимущество в скорости почти на нет. И не удивительно — Ян не случайно установил свое заклятие именно в таким месте.

Теперь я понял, что его заклятия не просто размещены вдоль моего предполагаемого — или предопределенного — пути. Они находились там, где могли причинить наибольший вред. Мое положение было еще хуже, чем я думал до сих пор.

Поняв, что удрать скорее всего не удастся, я решил все же рискнуть и испробовать защитное заклятие. Конечно, оно могло оказаться не тем, но все же это хоть какой-то шанс.

Нащупав в суме белую фигурку чудовища, я поднял ее над головой и на всем скаку крикнул:

— Действуй!

Статуэтка вспыхнула, но сзади по-прежнему доносился тройной перестук здоровенных лап. Уж не знаю, что я пустил в ход, но явно не отпугиватель чудовищ.

Белая статуэтка истаяла, и мне стало совсем не по себе. Мы находились в лабиринте, и в этих обстоятельствах медлительность тараска не имела значения. Рано или поздно он просто загонит нас — порукой тому его необыкновенная выносливость. Бешеная скачка выматывала и Пуку, и меня, отнимая силы. Не лучше ли остановиться и принять бой, пока силы еще есть?

— Найди подходящее место для засады, — сказал я Пуке. — Мы будем сражаться.

Он повел ушами в знак согласия.

И тут мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Черное заклятие должно было поджидать меня на пути к искомому объекту стало быть, я, сам того не зная, двигался в верном направлении. В противном случае Яну незачем было бы напускать на меня тараска. Выходит, мой путь действительно предопределен пророчеством.

Следовало бы издать закон, ставящий вне закона такого рода пророчества и предопределения, мрачно подумал я. Однако по здравом размышлении мое открытие внушало определенную надежду. Раз мой путь предначертан, я приду к объекту, несмотря на сбивающие с дороги чары. Даже без помощи белого компаса.

Теперь стало ясно, почему Ян так упорно старался склонить меня к отступничеству. Будь он действительно уверен, что я обречен на неудачу, у него не было бы нужды меня подкупать. Но коли путь мой предопределен, я просто обречен добраться до цели, если, конечно, не отступлюсь сам или не погибну. Можно предположить, что моя гибель будет сочтена некой формой отступничества и предопределение, касающееся не пройденного участка пути, аннулируется.

Но почему это дошло до меня только сейчас? Такой простой расклад! Все яснее ясного, но до сих пор я словно блуждал в потемках. Поумнел я, что ли?

Ответ пришел незамедлительно: я действительно поумнел, и весьма основательно. По той простой причине, что задействовал не что иное, как К.И. Заклятие предназначалось для того, чтобы противостоять новой дури, но, подействовав на неповрежденный рассудок, сделало меня гением. Наверное, в этот миг я был самым мудрым варваром в Ксанфе.

Ирония судьбы заключалась в том, что это заклятие, как и предыдущее, оказалось потраченным впустую. Варвару ни к чему гениальность — чтобы махать мечом нужны не мозги, а мускулы. Что толку быть мудрецом, если тебя вместе со всей твоей мудростью вот-вот слопает тараск?

Конечно, нельзя сказать, чтобы от ума было одно горе и никакой пользы. Будь у меня чуточку побольше времени, я в нынешнем моем состоянии сумел бы из подручных средств — листьев, сучьев да веток — сконструировать какое-нибудь оружие, но это, будь у меня время. Случись мне пустить в ход это заклятие до того, как мы заехали в лес, я просто не сунулся бы в проклятый лабиринт, проявив тем самым недюжинный ум. Но увы, оно сработало слишком поздно.

Впрочем, при любых обстоятельствах лишний ум не тяготит и аппетита не портит. Первым делом я попытался припомнить, что мне известно о тарасках, и, к превеликому удивлению кое-что припомнил. До сих пор мне казалось, будто я об этих тварях никогда ничего не слышал, но на самом деле кое-кто кое-где кое-когда упоминал о них в моем присутствии, и сейчас все эти забытые обрывочные сведения всплыли в моей памяти.

Итак, тараски — смертельно опасные хищники, наделенные зачатками разума. Они никогда не прикасаются к падали и поедают лишь ту добычу, которую убивают сами. Причем охотятся тараски только на здоровых существ, ибо очень боятся заразы. Как и грифоны, они весьма чистоплотны.

Нельзя сказать, что эти сведения дали мне слишком много, но определенные возможности все же открывались. Скажем, ежели, конечно, мне не удастся совладать с хищником в бою, я могу прикинуться заразным. Убить-то он меня все равно убьет, но есть не станет, а значит, я довольно скоро воскресну.