В кульминационный момент «корейского» конъюнктурного подъема, состоявшийся в то время партийный съезд Христианско–демократического союза в Госларе (22 октября 1950 года) дал мне повод выступить и высказаться без обиняков о проблемах тех дней. Это было в то время, когда международная общественность уже начинала склоняться к тому, что следует примириться с банкротством Западной Германии. Так, тогдашний председатель Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), нидерландский министр иностранных дел д–р Штрикер, заявил: Европа считается с наступлением «банкротства Западной Германии». Германское федеральное правительство, в результате своей «несчитающейся ни с чем импортной политики, израсходовало в течение четырех месяцев» предоставленный ему Европейским платежным союзом кредит в 320 миллионов долларов. Будущее Западной Германии поэтому–де весьма сомнительно; а наступление инфляции, как это было после Первой мировой войны, следует, по его мнению, ожидать со дня на день.

В этом вопросе внутригерманская оппозиция как бы сливалась с иностранной критикой — одни, надеясь на мою отставку, а другие, — предвидя банкротство. Моя точка зрения, высказанная на партийном съезде Христианско–демократического союза, была такова:

«Экономика и хозяйственный прогресс не знают абсолютных шаблонов. Поэтому представляется совершенно ошибочным выдвинутое недавно с социалистической стороны требование, согласно которому на каждое повышение цен следует ответить соответственным увеличением заработной платы. Мы, правда, придерживаемся того мнения, что при повышающейся производительности понижение цен может одновременно сочетаться с увеличением заработной платы и даже должно сочетаться с таковым, чтобы реализовать сущность социального рыночного хозяйства. Защита рыночного хозяйства — высшая заповедь. И не из догматических соображений, а ради немецкого народа. Руководствуясь этим, федеральное правительство провело обширную программу ввоза, обеспечившую на ближайшие 3–4 месяца снабжение продовольственными продуктами и сырьем, которые необходимы для сохранения занятости и уровня производства и для обеспечения народа продовольствием. Федеральное правительство отдавало себе отчет в том, что для осуществления этой программы оно должно использовать все находящиеся в его распоряжении средства. Но только смелая политика могла обеспечить успех в таком положении».

Успокоение вместо кризиса

Только в сознании правильности рыночного хозяйства можно было отважиться на подобные высказывания в момент, когда цены поднимались изо дня в день, когда внешнеторговый баланс становился все более неблагоприятным. Правда, прошли еще месяцы, пока не наступил перелом, зато тем основательнее проходил процесс оздоровления.

В 1950 году внешнеторговое сальдо было пассивным и достигало в среднем ежемесячно 250 млн. н. м. Еще в первом квартале 1951 года не было чувствительного улучшения, но во втором квартале наступил перелом и сальдо стало активным, дойдя почти до 3 50 млн н. м. Это было поворотным моментом, после которого началась фаза постоянного положительного баланса во внешней торговле.

Таким образом, 1950 год был, пожалуй, периодом наибольшей напряженности в молодой истории рыночного хозяйства. В последующие месяцы 1951 года перелом в сторону успешного преодоления трудностей обозначился еще отчетливей. Знатоки народного хозяйства понимали, что мы вышли из полосы затруднений. Тем не менее споры о рыночном хозяйстве и нападки на федерального министра хозяйства достигли апогея именно в 1951 году. В то время можно было услышать в Бонне, что в отношении экономической политики и ее руководителя не обойтись без «хирургической операции»!

Окончание корейского «бума» принесло в этом году первый ответ на важный вопрос — являются ли взлеты и падение конъюнктуры неизбежными или современное рыночное хозяйство может преодолеть этот цикл.

Предложение и спрос во многих отраслях стали успешнее выравниваться, и это не привело к приостановке экономического прогресса. Начавшийся повсюду осенью 1950 года рост цен заметно спал во второй половине 1951 года. Сначала упали цены на сырье, позже — в начале 1952 года — наметилось понижение также в области общей стоимости жизни. Так, например, индекс цен на одежду с мая 1951 года до конца года упал с 212 до 205 (1938 год = 100).

Этот перелом проявился, наконец, и в секторе продукции. Во второй половине 1950 года промышленность товаров широкого потребления должна была увеличить продукцию на 40%. Обычный сезонный спад продукции в декабре оказался в то же время и переломом. Индекс упал с высшей точки в ноябре 1950 года — 141,0 до 112,6 в июле 1951 года. Но продукция была все же на 15% выше, в сравнении с тем же периодом предыдущего года. Таким образом, ни о каком кризисе не могло быть речи; разве что считать нормальным истерический ажиотаж периода «корейской» конъюнктуры.

Поводов к беспокойству не было и потому, что уже к концу 1951 года мощное оживление довело индекс продукции до 150, превысив все прежние рекорды. Последовали месяцы легкого спада конъюнктуры, до середины 1952 года. Но цифры подтверждают, — в противовес к распространенному в те дни мнению, — что корейский «бум» в области товаров широкого потребления закончился к началу 1951 года.

В этот период наметилась и новая интересная тенденция нашего хозяйственного развития. До конца 1950 года производственное оживление в секторе средств производства и в секторе товаров широкого потребления проходило с поразительным параллелизмом. Впоследствии в этом направлении обнаружились значительные изменения. В секторе средств производства капиталовложения не прекращались. В этом секторе индекс поднялся с 141,3 в ноябре 1950 года до 164,1 в ноябре следующего года и продолжал возрастать почти без перерыва еще и в 1952 году. В результате этого развития продукция превысила здесь на 30 пунктов выработку в промышленности товаров широкого потребления.

Это неравномерное развитие определяло — с коротким перерывом в конце 1953 года — положение и в следующие годы. Как мало были обоснованы опасения кризиса, показывают лучше всего общие цифры продукции. Индекс общей промышленной продукции показал в этот период следующее движение:

Индекс всей промышленной продукции (1936 = 100)