Ник снова засмеялся:

– У меня нет твоего номера, и к тому же я не знал, что ты та самая Бренда, которая работает на Кей-си-эл-пи. Я догадался об этом только утром в понедельник.

– Ладно, я тебе поверю.

На самом деле это не совсем так, но было лучше превратить все в шутку.

– Эй, Ник, – сказала я.

– Да, Бренда?

– Ты ведь записал наш разговор, да? Когда я повешу трубку, не пускай это в эфир, хорошо?

– Слово джентльмена. В любом случае я никогда не сделал бы этого.

– Отлично. Я верю тебе, Ник. До встречи.

Когда я повесила трубку, мое сердце бешено колотилось в груди, и каждый его толчок сопровождался каким-то неприятным болезненным ощущением. Заметив, что Марти по-прежнему ухмыляется, я включила Кей-би-зед и стала слушать, что у них там происходит. Наш разговор Ник в эфир не пустил, но это ничего не значило: он мог включить его в любое другое время.

Люди звонили мне и говорили, что они очень рады за меня, что ожидали именно такого завершения этого недельного противостояния. Некоторые, правда, сердились, и один молодой человек сказал мне:

– Напрасно ты сдалась, Бренда!

– Мне просто стало жаль Ника, – попыталась я защититься.

Потом позвонил еще один парень и спросил меня:

– Свидание в эту субботу?

– Да. Приходи в «У Тонио» и поучаствуй в шоу: там можно будет выиграть отличный приз.

– А мне показалось, что в эту субботу ты собиралась встретиться с мамой. Я слышал, как пару дней назад ты обещала пойти с ней за покупками, разве нет?

Боже, я совсем забыла о своем обещании, или, возможно, я просто не хотела о нем помнить.

Я сняла наушники, меня раздражало, что другие люди гораздо лучше меня знают обо всем происходящем в моей жизни.

Как ни странно, моя мать была в курсе всех событий, которые происходили у нас на радиостанции: оказывается, она слушала все мои выпуски. Теперь она показала себя с лучшей стороны, проявила такое понимание и такое великодушие, что мне оставалось только порадоваться и поблагодарить ее за это. Правда, при этом я почему-то снова почувствовала себя маленьким, беспомощным ребенком, до которого снисходили взрослые.

Разумеется, она стала терпеливо объяснять мне, что нашу встречу можно перенести на другое время. В соответствии с ее новым планом я должна была приехать к ней в десять часов, и потом мы бы отправились в кафе… Но тут я стала возражать. В два часа у меня встреча с Ником в «У Тонио», и мне совсем не хотелось съедать два ленча подряд. На это мама сказала, что во время похода в кафе с ней я могу ограничиться только салатом.

Уже с самого начала было понятно, что я проиграю этот бой, хотя Дэвид тоже не хотел, чтобы я шла с матерью. И все же я не могла так с ней поступить.

Попрощавшись с Дэвидом и Клариссой, я отправилась к матери. В десять часов пять минут я была уже около ее дома и, припарковавшись, вышла из машины, а затем подошла к двери и постучала.

Неожиданно я услышала за дверью странное постукивание, пощелкивание и шуршание. Раньше я бы просто вошла в дом и посмотрела, что там происходит, – ведь ключ от входной двери все еще лежал у меня в сумочке; но теперь мне совсем не хотелось видеть, как моя мама катается вместе с Джерри по постели. Все, что угодно, только не это.

Дверь открыл Джерри Мерфи, на нем были голубые джинсы и красная футболка. Этот цвет очень хорошо подходил к его загорелой коже и темно-каштановым волосам, однако мне не понравилось то, что я все еще находила его привлекательным.

– Заходи. – Он сделал картинный жест рукой и посторонился.

Я вошла в гостиную и огляделась. В 1970 году еще можно было позволить себе такую роскошь, как собственный дом в Сан-Диего. Тогда большой популярностью пользовался стиль, называемый «калифорнийское ранчо», и именно в таком стиле был построен этот дом – большой, с высокими потолками, с целой вереницей проходных комнат, с гигантской хозяйской спальней в одном крыле и с детскими комнатами в другом. Окна гостиной с камином выходили во внутренний дворик, за которым виднелся залив. Этот фантастически прекрасный пейзаж с разноцветными лодками, яхтами и парусами наполнял дом ощущением покоя и гармонии. В родительской спальне было две двери, одна из них, стеклянная, выходила во внутренний дворик. Там, вероятно, мать и Джерри завтракали, когда стояла хорошая погода.

Мать и отец пару раз делали в доме ремонт и однажды даже постелили новый линолеум с рисунком, имитирующим мексиканскую плитку. А еще они заменили тканевые обои деревянными панелями, потому что им нравилось все время что-то делать в доме. Я бы даже сказала, что они были помешаны на этом.

Плюхнувшись на кожаный диван, я сложила руки на груди.

– Где мама?

Джерри присел на кирпичный приступок у камина.

– Она вышла ненадолго.

– И куда же она отправилась, зная, что я приду?