– Во дела! – покрутил головой Долматов.

– Обычное дело, – отозвался переводчик Слава и пояснил, – у нас в Душанбе примерно то же самое. Просто за рулем был богатый и уважаемый человек. Таких на Востоке не обижают зазря…

Дорога была гладкая и пустая. Изредка навстречу нам попадались перекошенные набок, ободранные и забитые до отказа пригородные автобусы, зловонно чадящие убогие грузовики, пикапы.

Потом дорога постепенно стала подниматься, горы приблизились, мы въехали на перевал. Справа в долине синело большое озеро. На его берегу виднелись какие-то машины и механизмы. Нам уже рассказывали, что примерно год назад афганцы зачем-то попросили у нас понтонное оборудование. Им был передан целый понтонный батальон. Именно эти машины стояли и ржавели на берегу озера Карга. Зачем афганцам понадобились здесь понтоны? Непонятно.

Где-то в этих местах около полутора месяцев назад бандиты прихватили французских туристов. Машину потом нашли, а людей и вещи – как корова языком слизнула. Никаких следов. Что с ними стало, какие мучения бедняги претерпели перед смертью – одному Богу известно.

На самом верху перевала стоял пост: деревянная будка, шлагбаум. На звук приближающейся машины из будки неторопливо вышел солдат-афганец с карабином за спиной и стал нам махать рукой, предлагая остановиться. Подойдя к притормозившему в туче пыли (мы съехали на обочину) «жигуленку», солдат вдруг стащил с плеча карабин, наставил его на нас и с истошным криком: «Др-р-э-э-э-ш!» («Стой!») сделал выпад, как в штыковом бою, ткнув стволом чуть ли не в щеку сидевшего за рулем Коли.

Поведение солдата могло бы выглядеть для нас необычным и даже агрессивным. А свое дурацкое «Дрэш!» солдат вообще не успел бы произнести. Готовый к бою автомат лежал у меня на коленях, прикрытый курткой, и я мог бы моментально срезать этого клоуна, как только он потянулся за карабином. Но дело в том, что повадки местных военнослужащих нам были уже знакомы, поэтому мы спокойно сидели на своих местах и приветливо улыбались. На всякий случай я все же направил на солдата невидимый для него ствол своего автомата, а палец держал на спусковом крючке: вдруг он переодетый «ихван».

Однако солдат посчитал свою миссию по охране перевала и проверке всех проезжающих мимо машин на данный момент полностью выполненной, заулыбался, закинул карабин за спину и тут же жестами попросил у нас сигарету. Из будки выскочил в грязной нательной рубахе еще один солдат, который тоже получил сигарету.

Мы уже спускались с перевала. Я обратил внимание на то, что по склонам гор справа и слева, параллельно друг другу, как ступеньки, тянулись обработанные узкие участки земли с какими-то насаждениями. Кое-где виднелись сгорбленные фигурки крестьян, одетых в просторные светлые рубахи и такие же штаны. Потом я узнал, что эти участки земли называются террасы. Из-за недостатка пригодных к земледелию площадей местные жители долбили эти террасы в скалах, потом таскали туда землю в мешках, удобрения и прочее. Адский труд!

Наконец за очередным поворотом перед нами открылась привольно раскинувшаяся в чаше гор прекрасная зеленая долина. Из-за крон огромных деревьев выглядывали крытые красной черепицей и оцинкованным железом крыши каких-то дворцов.

– Это и есть дачи? – спросил я у Коли. – Ничего себе!

– О-о! Ты еще внутри посмотришь – ахнешь! – довольно смеясь, ответил Коля.

Петляя по узкой дороге между высокими глухими заборами, мы подъехали наконец к нужной нам даче. Там нас уже ждали.

Ворота открылись, и мы заехали во двор. Обливаясь потом, вылезли из раскаленной на солнце, пышущей жаром машины и осмотрелись.

Если где-то и был рай на земле, так это – здесь.

Перед нами стоял двухэтажный белокаменный дворец с колоннами, башенками и лепниной. Вокруг здания росли огромные деревья, раскидистые кроны которых давали спасительную тень и прохладу. В ветвях пели какие-то птички. Перед фасадом дома – просторная асфальтированная площадка. От площадки вниз по склону – дворец стоял на небольшом холме – вела широкая каменная лестница с перилами. По склону шли заросли немного запущенного плодового и декоративного кустарника. От цветников легкий свежий ветерок доносил благоухание роз. А внизу виднелась окаймленная вековыми деревьями Огромная круглая лужайка, засаженная газонной травой. Ее пересекал неширокий чистый ручей. Вся эта благодать была окружена высоким каменным забором с непременной колючей проволокой и битым стеклом по гребню.

На ступенях дворца нас встречал сам начальник объекта – полковник Хабиби. Лет сорока пяти-пятидесяти, с седыми висками и умными живыми глазами на смуглом худощавом лице, среднего роста, с хорошей военной выправкой, он выглядел внушительно и производил весьма приятное впечатление.

Приветливо улыбаясь, полковник поздоровался с нами за руку. Представились по именам. Беседа велась через переводчика Славу, который бойко лопотал на дари. Полковник представил нам и своего заместителя – худощавого капитана лет тридцати пяти. Звали его Ясир. «Рожа хитрая, глазки бегают, в глаза не смотрит. Прохиндей!» – решил я про себя.

Затем подошли еще двое сотрудников объекта: молодые ребята в военной форме без погон. Оказалось, что оба они хорошо говорят по-русски. Один – Абдулла – закончил в Союзе машиностроительный институт. Второй, по имени Ахмад, тоже учился у нас, но с началом событий в Кабуле в прошлом году был отозван партией для работы в контрразведке.

Афганцы были настроены дружелюбно. Обращались с нами очень уважительно, что было весьма приятно. Они услужливо подливали в бокалы холодную газировку, оказывали всяческие знаки внимания.